Она физически ощущала его отсутствие, словно земля ушла из-под ее ног, будто она все время летела по воздуху в воздушном трамвайчике, и никак не могла долететь до остановки на башне.
Бывает однотонное, безликое небо серого оттенка, иногда так тянутся бездонные дни. Вспышки чувств, как свет солнца в сером небе, бывают крайне редко. Витольд после того как осуществил свой замысел по изменению цветовой гаммы стен в квартире, загрустил неизвестно о чем, или о ком. Ему вдруг надоели игры с обоями, захотелось съесть что-нибудь вкусное, с пылу — с жару, приготовленное его единственной женщиной.
- «Кто может сравниться с Любашей моей», - пропел он неожиданного для самого себя.
Его призыв закружил вокруг Надежды. Она встрепенулась у плиты, стала готовить, жарить, парить, резать, укладывать еду в герметичную тару.
Забыв о гордости, она думала только о своем голодном, единственном мужчине. Она взяла в руки кладь с едой, и внезапно опустилась на стул, словно раздумывая о чем-то горестном, потом улыбнулась себе любимой, и вышла из квартиры с едой для любимого человека.
Витольд ждал ее. Он физически ощущал, что его любимая еда сама к нему едет, идет, взлетает в скоростном лифте. Он просто подошел к двери и открыл ее. Точно, его Надежда шла к нему из лифта. Он схватил ее тяжелую сумку, прижался щекой к ее щеке, вдыхая ее запахи косметики и, приготовленной пищи.
«Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок» был проверен на личном опыте. Любовь после хорошей еды — святое дело, даже естественное. Спальный мешок так и лежал по центру комнаты с великолепными стенами, украшенными по замыслу дизайнера, сытого до последней степени.
У спального мешка есть хорошее свойство — он не скрепит, он безразмерный, поскольку части тела, не вмещающиеся на его поверхности, спокойно могут касаться пола.
Надежда подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела нечто тощее и невысокое. Открыла дверь. Перед ней стояла худенькая женщина. Надежда даже не удивилась, ведь она только, что вспоминала ее худым словом.
— Простите, Витольд дома? — сказало нежное создание.
— Леночка, зачем он вам? — сурово спросила Надежда, извергая пламя ненависти из глаз.
— Я не Леночка, меня зовут Алена, — сказала молодая женщина голосом снегурочки из сказки. — Надежда, так это вы вывезли у Витольда мебель из комнаты, — сказала она храбро.
— Не пищи, уши режет! — возмутилась Надежда. — И уходи отсюда!
— Фу! Какая ты злая! Витольд на полу спит? Так нельзя поступать с ним! Он хороший, — проговорила жена Витольда, отступая к лифту.
Из лифта вышел Витольд. Увидев Лену, он закричал:
— Лена, опять сюда ходила? Я тебя предупреждал, чтобы ноги твоей не было у порога. Я следил за тобой, — проговорил он гневно.
Надежда, увидев, что опасность в лице соперницы миновала. Она захлопнула дверь квартиры. Оставшись наедине с Витольдом, она почувствовала угрызения совести. Мебель надо было возвращать, но возвращать было нечего, она прочно встала на другие свои места. Ничего не оставалось, как купить нечто новое. Надежда прошла по квартире, мельком взглянув на цветовую гамму помещений, и полетела на любимом воздушном трамвайчике в магазин с кратким названием «Уют».
Кто бы удивился, но она не выразила удивления, обнаружив в качестве продавца мебели молодого человека Лены. На нем висела табличка с именем «Витольд». В голове у Надежды всплыло в памяти, что она правильно назвала Лену Леночкой — одиночкой.
Есть у нее чутье на такие вещи. Купила Надежда новую мебель, посмотрев на образцы в магазине. Пока она ехала домой, к ней со всех сторон от производителя везли мебель. Прибыли они к дому практически одновременно. Витольд проснулся от шума. Рабочие в униформе вносили в дом новую мебель.
На прошлой неделе Василиса ездила в город Клюкву. Она доехала до станции, добежала до электрички, плюхнулась на сидение и наслаждалась тишиной, пока не пошли певцы. Одни пели группой, другие играли на гитарах или гормоне. Василиса не выдержала музыкальной атаки и вышла в тамбур, куда не доносились звуки из вагона, но скрежетали сами вагоны.
После того, как прошли певцы, Василиса села на свое место, разглядывая в окно, окраину Клюквы. Дома теснились все плотнее и плотнее, — это приближалась конечная остановка.
Клюква — огромный город, начинался с киосков, продажи дорожных сумок, и постепенно устремлялся через метро в сам город.
Вынесенная людским потоком Василиса оказалась среди огромных домов, дорог, и плотных масс автомобилей. Она перешла через переход, и чуть не вошла в скоростной общепит, куда народ втекал и вытекал тонкой, но постоянной струйкой. Она обошла людей с цветными коробками с картошкой и гамбургерами, и оказалась на тихой улице с вывеской стоматологии.