- Может, оно и к лучшему, - пробормотал он себе под нос, возвращаясь в таверну. – Страж должен служить Богине, семье и стране. Личные чувства не имеют никакого значения.
Вереш открыл дверь в общую залу и собрался пойти прямо к стойке – он захотел выпить эля. Вспомнив, как принялась бы истереть Мэл, увидев его с выпивкой, он повеселел и стал насвистывать похабную песенку. И тут же замер, словно врос в пол.
Перед ним стояла Мэлистра.
Худенькая, бледная, уставшая с дороги, она показалась ему самой прекрасной. Откинув капюшон запыленного плаща, Мэл поправила свои белоснежные волосы и улыбнулась. Искренне, нежно, тепло. Больше всего захотелось прижать ее к себе и больше не отпускать. Но тут же стало мерзко. Вереш стал противен сам себе за то, что смог ее предать. Он не посмел подойти, просто стоял и беспомощно моргал, глядя на свою мраморную принцессу.
Мэл на мгновенье растерялась, не понимая, что с ним происходи, но улыбнувшись еще шире, набросилась ему на шею и принялась пылко целовать.
Вереш поддался жару ее влажных, мягких губ, и жадно впился в них. Он позабыл про амиррку, словно не знал ее никогда. Сейчас для него существовала лишь худенькая скарденка, ее мягкие снежные волосы и до боли знакомый запах лилий. Богиня, как он соскучился по этому запаху! Как он мог променять ее?
Страж услышал торопливый шепот ее губ рядом с ухом.
- Я по тебе скучала, Вереш. Даже поверила, что ты променяешь меня на жабу, как глупая ревнивая девчонка. Представляешь? Прости, что сомневалась в тебе, любимый. Я согласна, Вереш, согласна быть рядом с тобой, чего бы мне это ни стоило. Свобода без тебя оказалась невыносимой. Прости, что так долго мучила тебя.
Она висела на его шее, не отрываясь, не отпуская, словно срослась с ним. Вереш утонул в ее горячих объятиях, покрепче прижал к себе… и тут же отпустил, отстранился, попятился.
Мэлистра смотрела на него своими яркими, неземными глазами и растерянно мотала головой.
- Что происходит, Вереш? – промурлыкала она приближаясь. Мэл говорила игриво, но он слышал страх в ее голосе, видел сомнение и догадку в глазах. – Ты так растерялся от встречи со мной, что стал меня бояться? Я тебя кусать не стану, иди ко мне.
Он неожиданно вспомнил клятву перед матерью и понимал, что не сможет ее нарушить. Не имеет права. Как объяснить это Мэл?
- Прости, я…
- Ты спал с этой амиррской дрянью? – спросила она раздраженно, но на крик не перешла.
Вереш кивнул. Он надеялся, что Мэл обозлится, потянется за пазуху своей кремовой курточки и всадит ему кинжал в горло. Прекратит эту пытку. Он устал разрываться между ней и клятвой. Но она только подошла ближе и обняла его. Нежно, как никогда раньше.
- Это неважно, - мягко прошептала ему на ухо и погладила по щеке. – Плевать на нее. Я прощаю тебя. Сама виновата, что отпустила одного. Главное, ты оставил ее и пришел ко мне. – Вереш тяжело вздохнул, пытаясь от нее отстраниться. Мэл не позволила и посмотрела на его с беспокойством. - Ты ведь любишь меня, правда? Только меня?
Голос ее звучал неуверенно, словно умоляюще. На душе стало мерзко. Он любил лишь Мэл, но не мог в этом признаться. И не знал, как это объяснить.
Толчок в спину был слишком слаб, чтобы сбить с ног, но Вереш отпустил Мэлистру и медленно обернулся. Он знал, кто это сделал.
Лицо Улирру оставалось бесстрастным, но изумрудные глаза, казалось, могли сжечь гостиницу от пылающего в них гнева. Он не услышал, как она зашла, и не знал, как долго здесь находилась.
- Вереш, кто это? – медленно и спокойно прошептала амиррка. От этого шепота по спине пробежали мурашки.
Он хорошо понял, что хотела услышать Улирру. Она прекрасно знала Мэлистру и требовала ответа на другой вопрос – хотела знать, кем скарденка является для него.
Верешу дважды пришлось сообщить родителям своих друзей об их гибели. Слова давались с трудом, он не мог смотреть им в глаза, а на душе оставалось мерзкое чувство. В этот раз было то же самое. Но рядом с Улирру чувства к Мэлистре притупились, стали размытыми, словно во сне.