Глава 3. Корк
Солнце клонилось к горизонту, когда четверка всадников подъехала к южным воротам Корка. Стражники с беспокойством косились в их сторону, продолжая досматривать вереницу телег и двуколок, спешивших вернуться в город до заката.
Мэлистра пригляделась: высокие, не меньше пятидесяти футов, зубчатые стены из серого камня и вдвое превышающие их квадратные башни с узкими бойницами - выглядели неприступно. Ничего удивительного, Корк - богатейший город в Королевстве, а богатство нужно беречь от завистливых соседей. По этой же причине сюда стекаются лучшие и самые редкие товары со всего континента.
Один из них интересовал Мэлистру.
От него зависело, как в дальнейшем сложиться ее судьба и необходимость сделать самый сложный в жизни выбор. Впрочем, это будет позже, после того, как они пересекут ворота и решат другой вопрос - покупку у хозяина города двух старых магических книг, за которыми и привел сюда всю группу их лидер - маг по имени Аргалис.
- Пойду, попрошу у них место в темнице - сэкономим на еде и гостинице, - пошутил он и спешился, передавая поводья Фелзару.
Убедившись, что никто не оценил его шутку, маг спрятал руки за спину и неторопливо направился к офицеру в кольчуге и новеньком сюрко. Тот что-то недружелюбно сказал двум стражникам с алебардами, чьи выпуклые лезвия затупились от плохого присмотра.
Мэлистра надвинула капюшон своего черного дорожного плаща, укрывая бледное лицо от закатных лучей, и безразлично отвернулась от недружелюбных физиономий солдатни. Ее внимание поглотил Вереш, ерзающий в седле черного боевого коня.
Пластинчатый панцирь изумрудного цвета, без которого он никуда не выходил, выгодно подчеркивал широкие плечи и светлую кожу, почти сливающуюся с пепельными короткими волосами. Пусть Мэл и не любила доспехи Стражей, но выглядел Вереш в них впечатляюще. Даже множество царапин и вмятин на блестящем металле не портили впечатление. И в них он казался старше. А разница в возрасте до сих пор ее смущала.
«Всего три года Мэл, - весело посмеивался Страж, отвечая на вопрос Мэлистры. – Моя мать была старше отца на двадцать пять! Боюсь, ты даже излишне молода для меня. Но я уже смирился». Это могло бы ее успокоить, не будь его мать амирркой, - а те и в сто лет выглядят, как в двадцать.
- Говорят, в Корке столько провианта, что он способен выдержать осаду в течение десяти лет, – обернулся к ней Страж, поблескивая серыми, пылающими от восхищения глазами. Он всю дорогу рассыпался в комплиментах этому далекому южному городу и травил известные ему истории, успев наскучить каждому.
- Брехня все это. Байки для простачков вроде тебя, Вереш, - послышался из-за спины веселый бас Фелзара.
Он подъехал на своем сером мерине к Стражу и, добродушно улыбаясь, похлопал того по плечу, едва не сбросив с лошади.
- Попади я туда, их провизии навряд ли достанет даже на год. И то, ежели на праздники не давать слабину своему брюху.
Мэлистра скучающе окинула его взглядом: на две головы выше Вереша, раза в три шире, в кольчуге с зерцалом и страшной обветренной рожей, - он производил грозное впечатление. Висевший на спине двуручный молот добавлял гиганту внушительности. Фэлзар нервировал Мэлистру с первого дня их знакомства, бесил своими глупыми шутками, чаще всего - в ее адрес.
- А ты чего зыркаешь на меня своими зенками? - криво ухмыляясь, обернулся он в ее сторону. - Чай воображаешь, будто я тебя порадую ночью, зенки на меня положила? И не мечтай. - Он нелепо ей подмигнул. - Ты же знаешь, как ревнив Вереш. Кому угодно башку оторвет только за то, что бедняга долго зыркал на твою бледнющую рожу.
- Было бы о чем мечтать, увалень ты прожорливый, - процедила она сквозь зубы и поморщилась, глядя на едва выпирающее из-под кольчуги брюшко. - С твоей-то страшной рожей, единственные, кто тебя могут хотеть – это отбивные и бараньи ножки.
- И я отвечаю им тем же! - расхохотался гигант. Затем притих и заговорщически прошептал. - Но иногда изменяю с телятиной и куриными грудками. - Он с серьезным видом приставил указательный палец к губам и осторожно огляделся, словно боялся, что его могут подслушать. - Но только им - ни словечка. Того и гляди, взбеленятся и примутся учинять перепалку у меня в брюхе. А это, ежели начистоту, весьма паскудное чувство.