— Дело еще не закончено, господин Штейнберг. — Заявил секретарь, изучив расписку. — Придется вам еще немного подождать.
Никаких пояснений о ходе расследования он дать не мог, а может, не захотел и Генриху пришлось уйти из полиции несолоно хлебавши. Потерпев очередную неудачу, Штейнберг решил, что пришла пора подкрепиться, и из полицейского участка направился прямиком в трактир Зайцева. И вот на подходе к трактиру он понял, что получить нужные сведения он может только от земляков купца Протасова, приезжающих в Москву и трактир Зайцева в этом отношении представлялся идеальным местом, поскольку изначально был рассчитан именно на уральских гостей. Штейнберг, как постоянный посетитель трактира был хорошо знаком с персоналом, обслуживающим номера второго этажа, поэтому к его просьбе коридорный Степан отнесся с полным пониманием и не стал задавать никаких лишних вопросов. Всего и делов — сообщить ювелиру, когда у них остановится купец из Невьянска и за эту малость получить серебряный рубль.
Ждать пришлось более двух недель и вот однажды, когда Штейнберг в очередной раз пришел в трактир отобедать, к нему на всех парах подлетел Степан и шепотом произнес:
— Второй столик от окна — господин из Невьянска.
Получив обещанный рубль, Степан, мгновенно исчез, а Штейнберг стал внимательно изучать указанного ему человека. Крупный мужчина, примерно пятидесяти лет, судя по одежде среднего достатка, правда, среди провинциальных купцов редко кто следит за модой и одевается со столичным лоском, поэтому данное суждение могло быть ошибочным. Черты лица крупные, усы и густая черная борода с заметной проседью были аккуратно подстрижены, впрочем, как и редкие волосы обрамлявшие голову только с боков и сзади, а спереди блестела довольно широкая лысина, отчего лоб казался очень большим. Судя по всему, мужчина только что сытно пообедал и пребывал в некотором раздумье: закончить трапезу рюмочкой-другой, или отправиться в номер отдохнуть. Штейнберг решил избавить его от мучительных сомнений:
— Добрый день.
Купец, пребывающий в состоянии сытого блаженства, уставился на подошедшего ювелира, словно пытаясь сообразить, что нужно этому московскому франту, которого он первый раз видит.
— Чем обязан?
— Извините, что нарушаю ваше одиночество, но мне сказали, что вы с Урала.
— Да, из Невьянска. — Уральский гость явно начал выходить из полусонного состояния.
— Случайно купца Протасова не знали?
— Это вы про Демьяна? Знал я и Демьяна и отца его Емельяна, пусть земля им будет пухом.
— А что, отец тоже….
— Убили его, также как и Демьяна.
Штейнберг понял, что запахло жареным.
— Разрешите представиться: Штейнберг Генрих Карлович, ювелир.
— Толстиков Артамон Матвеевич, купец. — Отрекомендовался уралец, вставая и протягивая Штейнбергу руку. — Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.
— Артамон Матвеевич, — начал Штейнберг, удобно расположившись напротив купца, — я хочу знать, что произошло в Невьянске, и предлагаю маленькую сделку: вы мне расскажите, все что знаете, а я оплачиваю спиртное по вашему выбору. Что вы предпочитаете: вино, водка, коньяк?
— А какой у вас интерес в этом деле? — Поинтересовался окончательно проснувшийся купец.
— Демьян дал мне на исследование несколько камней и в качестве залога получил от меня некую сумму денег. Мы должны были встретиться на следующий день вечером, но той ночью его убили, а утром в полиции у меня изъяли и камни до окончания расследования. Хотел сделать доброе дело, помочь вашему земляку, а в итоге остался ни с чем.
— Много было денег?
— Сто рублей.
— Боюсь, что вернуть свои деньги у вас не получится.
— Речь не о деньгах, Артамон Матвеевич, в конце концов, по окончании следствия мне вернут эти камни, и я возмещу понесенные убытки. Вопрос только в том, когда это произойдет? В Москве полиция топчется на месте, может быть у вас в Невьянске дела идут лучше?
— Эка, молодой человек, вы хватили! Если уж в Москве ничего найти не могут, то у нас в глухом лесу и подавно не сыщут. Рассказать я могу, только и сам знаю не много, боюсь, Генрих Карлович, пользы от моего рассказа немного.
— Неважно. На чем мы остановились?
— Коньяк.
Штейнберг поднял руку, и, не оборачиваясь, щелкнул двумя пальцами. Тут же возле столика нарисовался половой в белых штанах и белой широкой рубахе навыпуск, подпоясанный кушаком.
— Василий, подай нам бутылочку коньячка, лимончик и ….
Штейнберг вопросительно посмотрел на Толстикова, предлагая тому дополнить заказ, сообразно своим вкусам.