— Густав Францевич, я премного благодарен вам за оказанное доверие, но заменить вас я вряд ли смогу. Мои способности…
— Ваши способности мне хорошо известны. — Перебил излияния Штейнберга Файн. — Некоторое время мы будем работать вместе, вы познакомитесь с нашей организацией, наберетесь опыта и со временем замените меня.
— Мы согласны, дядя Густав. — Сказала Анна голосом, не терпящим возражений. — Финансовые условия обсудим позже. Сейчас Генрих отправляется в баню, а затем у нас запланирован ужин вчетвером, где мы будем обсуждать мыловаренное производство.
— Анна, ты столько всего наговорила, что у меня голова закружилась. — Файн театрально закатил глаза. — Генрих Карлович, я хочу слышать ваш ответ.
— Я согласен, Густав Францевич.
— Вот и хорошо, а теперь, молодые люди, можете отправляться в баню. — Файн откинулся на спинку кресла, и устало махнул рукой.
Глава 53. Екатеринбург, 11 июня (понедельник). Окончание
Сразу после ухода Анны и Генриха, из комнаты, ведущей в личные покои директора, вышел Тимофей Лачин.
— Густав, ты серьезно считаешь, что этот Штейнберг нам подойдет? — Лачин открыл шкаф, достал бутылку французского коньяка и два богемских бокала из рубинового стекла.
— А у тебя есть сомнения на его счет? — Файн отодвинул в сторону лежавшие перед ним бумаги, освобождая центр стола.
— По-моему, сомнения есть у него самого. — Лачин поставил на стол бокалы и разлил коньяк.
— То, что ты называешь сомнением, Тимофей, не что иное, как природная скромность. — Файн поднял свой бокал. — Zum Wohl! (за твое здоровье).
Сделав глоток, Файн на несколько секунд задержал коньяк во рту, чувствуя, как божественный напиток обволакивает язык и горло, оставляя приятное послевкусие. Лачин, молча, ответил на жест своего старого друга и выпил коньяк залпом.
— Этот человек за одну неделю смог не только найти изумрудный рудник, но и выяснить, что за ним стоит наша школа.
— Случайность, Густав, он ведь сам это признал. Если бы не карта поляков…
— Брось, Тимофей, то, что мы именуем «картой» на самом деле лишь обычная схема, которую нужно было еще расшифровать и привязать к местности. — Директор допил свой коньяк. — Признаю, мы наделали достаточно ошибок, что и привело к ненужным осложнениям, но Штейнберг оказался самым серьезным соперником. Все эти Севрюгины, Протасовы, Дуловы, да и этот баран Воронин ему в подметки не годятся. Он единственный, кто понял, что за рудником стоят серьезная сила и вычислил всю схему, включая нашу аферу с золотом тридцатилетней давности, и твой дом-ловушку. Все это он проделал в самые сжатые сроки и что самое главное — втайне от нас. Мы даже не подозревали о его деятельности.
— И все же, Густав, ты меня не убедил. — Лачин разлил коньяк по бокалам. — Я видел сидящего рядом с Анной теленка, которым она вертела, как хотела.
— Друг мой, ты забыл, что такое быть влюбленным, уверяю тебя, в его поведении нет ничего странного, а тем более унизительного для мужчины. Вспомни свою старшую дочь, которая также командует моим сыном во всем, что касается их быта, но никогда не лезет в дела. Многие мужчины поступают мудро, предоставляя женщинам решать бытовые проблемы, это позволяет им полностью сосредоточиться на работе. Какая разница, какого цвета обои в комнате, какая мебель и как она расставлена, главное, чтобы было красиво и уютно. Зачем спорить с женой по поводу меню, одежды и других житейских мелочей? Пустая трата времени и нервов.
— Но мне показалось, что Анна берет на себя слишком много, например, она зачем-то подняла вопрос о материальном вознаграждении Штейнберга, в то время, как он, скорее всего, оставил бы это на наше усмотрение.
— Тимофей, Анну деньги вообще не интересуют. Ты же знаешь, что она очень богатая девушка. Местные аборигены считают ее, чуть ли не бесприданницей, дочерью простого учителя математики, однако и в этом случае от женихов не было отбоя. Я представляю, какая бы здесь выстроилась очередь, узнай они сумму ее приданого.
— А Штейнберг это знает?
— Ты удивишься, но его это абсолютно не интересует! — Файн взял свой бокал и сделал глоток. — Его больше беспокоит тот факт, что он беден, не имеет никакого положения в обществе и не сможет обеспечить Анне достойную жизнь. С такими мыслями он никогда не решиться сделать ей предложение, поэтому Анна взяла все в свои руки. Упоминание о финансовых условиях для Штейнберга, не что иное, как невинный фарс. По нашей договоренности с Анной, я должен был назвать солидную сумму оклада, чтобы этот брак не отдавал мезальянсом.