— Что вы решили предпринять?
— Нужно что-то делать с этой школой. Я хочу выслушать твое мнение.
— Можно довести сведения о незаконной деятельности школы до императрицы.
— А какие доказательства ты предъявишь? Реально у нас ничего нет, мы не сможем доказать даже завышенные объемы продаж, не говоря уже об изумрудах. Ты забываешь, что магазин находится в Голландии и за ним стоит Эдвин ванн Дейк — один из самых влиятельных людей этой страны.
— Тогда нужно направить поток уральских камней в английское русло.
— Хороший вариант. Собственно к этому мы стремимся, однако есть одно небольшое препятствие — изумрудный рудник. Тесть полагает, что он работает отдельно от школы и о нем известно лишь узкой группе лиц.
— Для этого есть основания?
— Нам известен случай, когда один ювелир сделал заказ на огранку партии уникальных изумрудов для колье. Все камни были весом более трех карат, к тому же отличались размером и формой огранки. Так вот, его заказ выполнили в течение месяца. Сам понимаешь, даже дорога до Урала и обратно займет больше времени. По нашим предположениям, где-то в Европе у них крупная мастерская по огранке камней и все изумруды обрабатываются именно там. Мы работаем в этом направлении, но пока похвастаться нечем.
— В таком случае, что ты предлагаешь делать?
— Для начала нам необходимо собрать как можно больше сведений. Нужно четко представлять, как организована вся цепочка нелегального сбыта изумрудов, и кто конкретно стоит за этой аферой. Когда будут конкретные имена, тогда не составит большого труда договориться. Как я понимаю, твой Забелин работает в ведомстве императрицы?
— Да, он директор одного из отделений Сохранной казны.
— Он может организовать инспекционную проверку этой школы?
— Не знаю, но думаю, что сможет.
— Переговори с ним на эту тему, обещай, что все расходы мы возьмем на себя.
— Слушай, он не дурак и сразу догадается, что дело не чисто.
— Тогда скажи ему про изумруды.
— По-другому не получится.
— Хорошо, тебе виднее, ты у нас специалист по загадочной русской душе, тебе и карты в руки. Только предупреди — основная цель это сбор сведений об этой школе. Структурная организация, штатное расписание, построение учебного процесса, количество рудников и все в таком духе. Не нужно копаться и искать недостатки, так мы только их насторожим. Ты лично отправишься в Екатеринбург — будешь курировать работу этой комиссии и параллельно заниматься поисками изумрудного рудника. Да, чуть не забыл, — Барнс раскрыл принесенную с собой папку и положил на стол два рисунка, — нужно спросить, не узнает ли он кого-то из этих людей?
На первом рисунке был изображен круглолицый, чисто выбритый мужчина, с лукавой улыбкой на лице. На втором — серьезного вида мужчина с пышными усами и жестким, колючим взглядом. Под рисунками стояла дата — 1791 год.
— Кто это? — Спросил Скотт, возвращая рисунки на место.
— Русские, которые приезжали в Лондон со своими предложениями. Как видишь, еще семь лет назад наша компания могла с ними договориться.
— Ты думаешь, что это именно они?
— Не знаю, я тогда еще не работал в фирме. Тесть вспомнил тот случай и откопал в архиве эти рисунки. Как он сказал, на этих переговорах посадили двух секретарей, один вел протокол, а второй делал зарисовки. Во всяком случае, эти люди точно в курсе всех махинаций с изумрудами, вот их и нужно искать в первую очередь.
После ухода Барнса, Скотт вылил остатки виски себе в стакан и вернулся в кресло. Он знал, что дела компании в последнее время идут неблестяще, но подобного провала и представить себе не мог. Предстоящие трудности и возможное банкротство компании совершенно не волновали молодого англичанина. Похвастаться своей родословной он, в отличие от Барнса, не мог — его отец был торговцем шерстью, но в материальном плане семья Скотта не испытывала никаких проблем. Семейное дело процветало, и отец в письмах постоянно напоминал сыну, что годы идут, что пора единственному наследнику вернуться домой и взять бразды правления в свои руки. Собственно, Скотт мог вообще не приезжать в Россию. Когда прекрасная Эллис выбрала себе в мужья обнищавшего аристократа Барнса, он собирался уйти из компании, предварительно высказав своим надменным работодателям, все что он о них думает, но, почему-то отказался от этой идеи и покорно отправился в ссылку. Тогда Скотт не мог объяснить, почему так поступил, но сейчас, сидя в кресле и потягивая виски, уже знал ответ — он ювелир, а не торговец шерстью. Уже в раннем детстве у него обнаружились художественные способности: он мог часами рисовать цветы в саду, насекомых и домашних животных, а приходя домой, воплощать в глине свои зарисовки. Когда ему было десять лет, он впервые с отцом зашел в ювелирную лавку, и это определило всю его дальнейшую жизнь. Он стал искусным ювелиром, но всегда работал на кого-то, фактически, продавая свой талант. Отец много раз предлагал ему открыть свою мастерскую, благо деньги были, но Скотт постоянно отказывался. Он был художником, хотел творить, воплощать свои многочисленные идеи в жизнь, но вопрос всегда упирался в камни. Ты можешь разработать великолепное ювелирное изделие и даже изготовить его из серебра или золота, но без завораживающего блеска камней это просто красивая кучка металла. Подбор камней всегда был ахиллесовой пятой ювелиров. Скотт сам был свидетелем, когда к уже готовым изделиям годами не могли подобрать нужных камней. С бриллиантами проще, они бесцветны, там только размер и форма огранки, а вот с цветными камнями, из-за большого количества оттенков, всегда были проблемы. Если все, что рассказал Барнс, правда, то эти русские действительно произвели революцию в ювелирном деле. Теперь изготовить колье на пятьдесят или даже сто камней не такая большая проблема, что высвобождает фантазию ювелира и расширяет его возможности. Это хорошо, но почему он, опытный ювелир, не понял этого еще два года назад, когда консультировал Забелина, ведь эти камни были у него в руках?