На первый взгляд, все ясно и понятно: убийца пробрался в номер, дождался, пока купец вернется, убил его и, прихватив награбленное, сбежал с места преступления через окно. Именно эту версию и выстраивает следствие, но здесь возникает много вопросов и главный — что конкретно взяли? Одет убитый был довольно скромно, ни перстней, ни браслетов, ни даже цепочки от часов у него не было, это Штейнберг, чисто профессионально, отметил еще во время беседы. Чем скромный уральский купец, мог привлечь внимание грабителей? Без ответа на этот вопрос раскрыть преступление и найти убийцу практически невозможно. Ограбление совершается с целью наживы. Если взяли деньги, то шансов на успех мало, другое дело, если вещи, тем паче драгоценности — тогда есть реальная возможность найти преступника, ведь рано или поздно он вынужден будет продать награбленное. В данном конкретном случае вообще не понятно, что искать, да и потом, убийство плохо вписывается в версию ограбления. Предположим, хотели ограбить, проникли в номер, но зачем убивать, достаточно было просто оглушить. Так и не придя ни к какому конкретному выводу, Штейнберг внезапно почувствовал звериный голод и быстрым шагом направился к трактиру, где столкнулся со своим другом Ушаковым и поведал ему о своих злоключениях в полиции. Сразу после обеда Ушаков взял извозчика и отправился в Замоскворечье, где он уже вторую неделю создавал портретную галерею трех поколений купцов Метелкиных, а Штейнберг побрел домой отсыпаться.
Проспав до вечера Штейнберг, сходил в трактир, поужинал и вернулся домой, прихватив с собой большой кусок кулебяки с мясом и четыре бутылки пива. Квартира, которую он снимал, состояла из двух смежных комнат, одна из которых была переоборудована под мастерскую, а вторая, дальняя, совмещала функции кабинета и спальни. Кухни не было, поэтому заваривать чай или разогревать пищу приходилось на маленькой плите в мастерской. Аналогичным образом была обустроена и квартира его друга Семена Ушакова, который жил напротив.
До полуночи Штейнберг занимался огранкой одного из камней, доставшихся ему таким странным образом, периодически отвлекаясь на то, чтобы съесть кусок пирога и выпить бутылку пива. Поздно вечером вернулся уставший и голодный Ушаков, зашел к другу на огонек, спросил как дела, доел остатки кулебяки, допил пиво и отправился спать. Штейнберг давно привык к подобной панибратской манере поведения своего друга и никогда не обижался, тем более что иногда он и сам поступал точно так же. Впрочем, сегодня он даже не заметил, когда за приятелем закрылась входная дверь. Причина подобной отрешенности была проста: занявшись огранкой камня, уже через час Штейнберг был уверен, что у него в руках изумруд. Ювелирных камней зеленого цвета достаточно много, даже если учитывать высокую твердость, все равно остается пара вариантов. Сомнения были и вот они рассеялись — прекрасные изумруды, очень высокого качества.
Камни, которые мы привыкли относить к драгоценным, те же алмазы, рубины, сапфиры и изумруды в своем естественном, природном виде, как правило, не производят никакого впечатления. Только труд, опыт и талант ювелира, отсекая все лишнее, придает им правильную геометрическую форму, заставляя грани камня играть и переливаться, увеличивая тем самым их стоимость в десятки раз. Два дня Штейнберг не вылезал из мастерской, занимаясь огранкой изумруда, пока невзрачный камень грязно зеленой окраски не превратился в изумительный по красоте шедевр ювелирного искусства. Ограненный изумруд лежал перед ним, на куске белого бархата искрясь, сверкая и переливаясь в лучах горящих свечей. Работа была закончена и азарт, захвативший ювелира, начал потихоньку спадать. Штейнберг почувствовал сильный голод и вспомнил, что последний раз ел сегодня утром — пил чай с давно засохшим печеньем. Он быстро оделся, спрятал свое сокровище в тайник под плинтусом и отправился в трактир.
Глава 3. Москва, 26 октября 1797 года (четверг)
Утром Штейнберг проснулся довольно рано, но чувствовал себя вполне отдохнувшим. Камин уже давно прогорел, и в комнате было прохладно, к тому же с вечера дул противный северный ветер и температура за окном явно опустилась ниже нуля. Срочной работы не было, есть тоже не хотелось, да к тому же он вчера принес домой целую кулебяку, на этот раз с рыбой, так что в трактир идти не нужно. Здраво рассудив, он решил, что может еще пару часов спокойно полежать в теплой постели. Мысли его невольно вернулись к недавнему убийству. Ограненный изумруд весил чуть больше трех карат, что резко повышало его потенциальную стоимость. Формула для определения стоимости драгоценных камней, была предложена еще двести лет назад. Она довольно проста: стоимость камня весом в один карат умножается на квадрат веса камня. Стоимость изумруда весом в один карат среднего качества примерно сто рублей. Умножив эти сто рублей на квадрат веса — девять, получим девятьсот рублей, это и будет средняя стоимость изумруда. Если купец не врал, и у него действительно была партия таких камней весом около фунта, то можно смело сказать, что он носил при себе целое состояние. Тогда мотив преступления налицо, даже убийство, которое еще не так давно казалось нелогичным, вполне объяснимо. Сами по себе изумруды не представляют для похитителя никакой ценности, их нужно обязательно продать и вот это самое уязвимое место, поскольку покупателем может быть только ювелир. Что делать? Обращаться в полицию фактически не с чем: кроме двух камней и крайне сомнительных доводов у него ничего нет. Изумруд довольно редкий камень и его месторождения можно пересчитать по пальцам одной руки. России в этом списке точно нет, тогда откуда у простого уральского купца оказался целый фунт изумрудов? Из Африки или Америки? Абсурд! Возможно, что и эта партия изумрудов бред его больного воображения, поскольку никаких подтверждающих фактов, кроме заявления самого убитого нет. Штейнберг понял, что он что-то упустил, что его знаний и опыта явно недостаточно для того, чтобы решить эту задачу. В свое время он немного работал с изумрудами, но сказать, что хорошо разбирался в них, было бы явным преувеличением. Ему нужна помощь опытного специалиста и лучше всего будет обратиться к своему бывшему хозяину и учителю Вильгельму Брандту — дяде Вилли, как называл его Штейнберг.