Только вот где же она была все это время, когда была мне так необходима?
Несмотря на то что уже почти начался апрель, теплеть начало только недавно. Но сегодня с самого утра было так холодно, что мне казалось, будто в Мартинск вновь вернулась зима.
— Вика, — я посмотрела на нее, — прости, но я не могу тебе об этом рассказать. Как бы сильно не хотела — просто напросто не могу.
— Тома, как ты научишься доверять людям, если даже не пытаешься что-то сделать для этого? — Вика подняла брови, стоя около двери в палату.
— Даже если и так, что будет от того, если я тебе расскажу?
— Я помогу тебе с этим! Помогу справиться с той или иной проблемой. Ты до сих пор не поняла всю суть близких тебе людей?
Я посмотрела в окно и услышала стук закрытой двери на входе в больницу, так как окно было открыто.
— Потому что я не была ни с кем достаточно близка, чтобы понять эту тобой так называемую суть, — я нахмурилась.
— Кто тут с кем не был достаточно близок? — вдруг послышался голос из-за двери, а позже на ее пороге появился человек, которого в данный момент я хотела бы видеть меньше всего…
— Стас, не мог бы ты… кхм, — Вика попыталась исправить ситуацию, но было уже слишком поздно.
— С чего бы это, Викусь. Я хотел бы узнать имя той, кого недавно, можно сказать, спас, — удивился он и посмотрел на меня с улыбкой. Я впервые видела его таким — дружелюбным, с улыбкой на лице, но было одно — то, что выдавало в нем его истинного — это глаза, такие же холодные, как и раньше.
Вика посмотрела на меня с вопросом, я лишь кивнула ей в знак того, что все в порядке. Пока что в порядке.
— Тамара, — я с усилием протянула руку. Стас подошел к койке и мягко пожал ее, аккуратно обхватив своими пальцами мои. Я коротко втянула воздух через зубы и замерла. Он отпустил руку и сказал:
— Стас, очень приятно познакомиться, — протянул с улыбкой. — При нашей следующей встрече попытайся не падать в обморок, как только увидишь меня, — тихо добавил он. И хоть это прозвучало безобидно на первый взгляд, на меня он посмотрел из-под опущенных бровей и ухмыльнулся.
— Надеюсь, этого больше не произойдет, — так тихо ответила я, чтобы Вика точно этого не услышала.
— Надейся, надейся, только это тебе и остается.
Я сделала вздох и посмотрела в сторону Вики, Стас тут же отошел от койки и подошел к моей подруге. Сжав онемевшую от его прикосновений руку, я сказала:
— Вика, мне уже лучше, не можешь ли ты, пожалуйста, позвать медсестру?
— Да, конечно. Стас, тебе уже пора, дальше мы тут сами справимся.
Попрощавшись с ним, Вика позвала медсестру.
— Не перенапрягайтесь и попытайтесь не нервничать ближайшее время. И относитесь ко всему более спокойно, вы плохо переносите понижение внутричерепного давления.
Много всего сказала мне врач, но единственное, что больше всего запомнилось — постарайтесь не нервничать. Понимая, что для меня это почти невозможно, я сразу подумала о том, сколько же осталось таблеток Эрики Николаевны у меня дома и хватит ли их до окончания учебного года. Как только мы вернулись с Викой ко мне домой, то я сразу предупредила ее, что мама может скоро прийти и чтобы она не удивлялась, что она будет на нее странно реагировать, так как Вика у нас дома не была очень давно, не считая первого сентября.
— А, тетя Оля до сих пор собирает разные чаи, — сказала Вика, когда мы зашли на кухню.
— Перестань все рассматривать, ты тут не первый раз.
— Столько лет прошло, дай хоть память освежить, — буркнула она.
Посидев у меня дома до вечера, я проводила Вику домой. На улице уже было темно, но она настояла на том, чтобы я зря не волновалась, так как сама может дойти до дома без происшествий разного характера.
Мама вечером даже спрашивала, не планируем ли мы с Викой поступать в один университет, но я сказала, что даже не интересовалась об этом у нее самой. Впервые, просто сидя за столом и попивая уже остывший чай, я почувствовала себя счастливой, хоть и на сотую долю от возможного счастья. Вика паралельно что-то рассказывала моей маме, а я просто сидела и улыбалась, потом, правда, получила вопросы типа: «С тобой все хорошо?», «Тамара, ты улыбаешься? Я не сплю?».