— Подожди, — сказал он, догнав меня и дотронувшись до моего плеча рукой. Меня передернуло изнутри.
Я остановилась и посмотрела на Кирилла, сложив руки на груди, пыталась всеми силами не показывать своего волнения.
— Как ты? — спросил он, и я удивленно подняла брови.
Прочистив горло, ответила:
— Тебе правда интересно? — второй день подряд Кирилл Ворошилов интересуется моим самочувствием. Что же такого случилось с тем, кто не оставлял меня в покое два года, и кого никогда не волновало, все ли хорошо со мной.
— Почему ты никогда не можешь нормально ответить?
— Повторяешься, — парировала я и развернулась, чтобы продолжить свой путь, но Кирилл вцепился в мою руку. Короткое воспоминание пролетело перед глазами.
«А может, и не воспоминание?».
Я встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли и попыталась освободить запястье.
— Просто ответь мне, и я буду спокоен, — сказал Кирилл, глядя на меня безотрывно.
— С каких это пор? — я посмотрела в глаза цвета мрачного неба без солнца и наклонила голову.
— С недавних.
— Со мной все нормально, — вздохнула я, указывая взглядом на запястье, надеясь, что Кирилл поймет мой намек.
Но он лишь почесал затылок и проговорил:
— Если что-то случилось, то…
Но я перебила его, запаниковав:
— Нет, нет! Я же сказала, — я помедлила секунду, — что он ничего мне не сделал, просто сегодня погода плохая, и настроение поршивое, — я удивилась, насколько хорошо умею врать, но моё волнение не прошло. Опять эти прикосновения…
— Хорошо, но помни, в этот раз я тебе поверил, и если ты солгала, то в следущий раз моя вера в тебя сломается полностью.
Я кивнула, уже самостоятельно выкручивая запястье из его пальцев. Он разжал руку, и пульс начал приходить в норму. Потерев место на правой руке, я развернулась и пошла по лестнице вверх. Последнее, что я увидела, это в чем-то подозревающие меня глаза цвета мокрого асфальта.
«Даже если я солгу сотню раз, моя вера в тебя не сломается никогда».
Когда я зашла в класс, то заметила такую картину — Вика разговаривала с Соколовым, но стоило появиться мне, так сразу перешла на шепот, изредка поглядывая в мою сторону. Я нахмурилась, не удивляясь ее выходкам. Они что-то замышляли и, видимо, пока реализовывать это не хотели. Меня угнетала обстановка в школе. Все вечно сторонятся меня, я вечно сторонюсь всех, и только ненормальные люди притягиваются ко мне.
— Том, — позвала меня Вика, усевшись на парту рядом со мной. Я в уме посчитала, выдержит ли она ее или проломится. — Мы тут решили провести осенний бал, если все удастся, ты не против пойти?
— Против, — резко ответила я, раскладывая учебники.
— А почему? — вдруг спросила она, подойдя к моей парте. — Ты же, вроде бы, ходила на вечеринку в Витином доме, — она указала взглядом на Соколова.
Я начинала себя успокаивать, не волноваться и ровно дышать, не выдавая своего состояния. С чего бы мне бояться того, что еще не случилось. Я ведь не пойду туда.
— И что? — я открыла тетрадь по алгебре и начала рисовать пазлы по клеткам на полях.
— Ну, раз ты боишься, так и скажи, — я посмотрела на нее, прищурившись. В этот раз мне хотелось промолчать. В первый раз.
— Молчишь.
Я снова вернулась к пазлам.
— Может, на информатике сыграем в карты? — он протасовал колоду из 56 карт в руке. И через секунду в мою сторону прилетела Бубновая Дама. Я испуганно посмотрела на нее и сказала:
— Вы можете поиграть вдвоем, зачем все время предлагать мне? — не выдержав накала эмоций, я психанула.
— Все-все, успокойся, никто тебе больше ничего предлагать не будет, — с ноткой издёвки проговорил Соколов. — Ты же у нас зайка-милашка, в карты не играешь, — добавил он, пожав плечами, и снова перетасовал карты.
Я вскочила с места и шумно вздохнула, но Вика остановила меня, выставив руку вперед.
— Он это несерьёзно, — успокаивающе сказала она, будто я буйный пациент в психиатрической больнице. Господи, что же за мысли блуждают в моей голове?
— Дай мне пройти, — сказала я, тяжело дыша от злости.
— Нет, Тамара, сядь, — она надавила мне на плечи, чтобы я снова села на свое место. Нахмурившись, я сложила руки на груди и смотрела в одну точку. Вика села на стул и заглянула мне в глаза. Мне стало обидно от этих указаний, как будто я ребенок. На глазах наворачивались слезы, но я пыталась не моргать, чтобы ни одна не скатилась по щеке.