— А что случилось с тобой? — вдруг спросил Эрен, перестав улыбаться, и указал на мою ногу.
— Ну, меня толкнули под машину, — серьезно сказала я.
Эрен непонимающе посмотрел на меня. На его лице читалось удивление с примесью немого ужаса и сожаления.
— И кто же?
Обычно мне не задают таких прямых вопросов да и я не особо хотела разговаривать на темы, связанные с моим прошлым. Поэтому и сейчас не стала рассказывать, а просто сказала:
— Это как тот самый одноклассник, но просто незнакомый парень у меня.
Радостное выражение лица Эрена уже давно исчезло, и теперь он сжимал кулаки, поджав губы.
— Ты хочешь сказать, что кто-то ненавидит тебя настолько, что готов пойти на такой подлый поступок?
— Видимо, да, — тихо сказала я.
— Это невозможно, что в тебе такого, за что можно так ненавидеть? — возмутился Эрен.
— Это комплимент? — я посмотрела на него.
— Я просто делаю предположения. Пока что я не увидел и не услышал ничего, за что тебя можно было бы вообще ненавидеть.
— Ты меня не знаешь, — твердо сказала я, отведя взгляд. Эрен вздохнул, но дальше спорить не стал.
Мы услышали звук открывающихся дверей лифта — оттуда вышел Алексей Александрович. Я нахмурилась, сложив руки на груди. Мне не стоило обижаться на своего врача просто за то, что он волнуется за меня, но почему-то меня такая забота напрягает. Никто не волновался, а тут вдруг. Из-за того, что я не доверяю людям, приходиться метаться от одной горы к другой: правда ли мне желают добра или опять втираются в доверие, чтобы потом открыть огонь по заданной цели.
— Ах, вот где вы, — сказал Алексей Александрович, заметив нас. — Здравствуй, Эрен. Не мог бы ты оставить нас с Тамарой ненадолго?
Парень просто отошел к стойке регистрации, начав разговаривать с медсестрой, стоявшей там. И я позавидовала этой общительности. Думаю, он пользуется случаем, чтобы насладиться обществом людей, которые не знаю его жизни. Может, позаимствовать у него этот прием? Нет, это слишком сложно. Слишком много нужно отдать, чтобы потом ничего не потерять.
— Тамар, прошу тебя, не обижайся. Я пришел спросить, когда в следущий раз придет твой друг.
Я подняла брови и уставилась на врача.
— Какой друг?
— Кирилл, — он на что-то посмотрел в телефоне и вновь поднял на меня взгляд.
— Он мне не друг, — резко сказала я, сложив руки на груди.
— Неважно, мне нужно с ним побеседовать на одну тему, и для этого необходимо узнать, когда в следующий раз он наведается сюда.
— Он мне не друг, поэтому я не знаю, когда он может еще прийти, — ответила я. Странным было то, что Алексей Александрович так яро желает о чем-то переговорить с Кириллом. Но спрашивать об этом я не стала.
— Вы оба живете в двух часах езды от города, и ты не знаешь даже, зачем он сюда приезжает? — изумился Алексей Александрович, откинувшись на спинку кресла, и посмотрел в потолок. — Не находишь странным то, что он проделывает такой путь, а для чего?
Я промолчала, все еще не смотря на своего врача. Он просто встал, кивнул Эрену и пошел в сторону входной двери.
— Можно тебя спросить? — подоспел парень и, увидев мой угрюмый взгляд, сел рядом.
— Спрашивай, — буркнула я.
— Между тобой и Алексеем Александровичем какое-то напряжение. Вы с ним не ладите?
— Не сочти за грубость, но, мне кажется, это тебя не касается.
Я вновь начала выстраивать вокруг себя стены, которые ограждали меня от людей. А может, людей от меня. Думаю, Эрен так общается со всеми, но для меня такой стиль общения слишком непривычен. Он слишком назойлив, если это слово тут уместно.
— Ты пытаешься обрастать колючками, но поверь, мне плевать на то, что у тебя там происходило или что происходит плохого связанного с тобой. Поэтому не ограждайся.
Я в изумлении подняла на него взгляд. Человек читает меня, как открытую книгу… Не зная обо мне ничего…
— Я пытаюсь наладить общение с людьми, поэтому сейчас могу казаться более напористым, чем являюсь на самом деле, — оправдался Эрен.
— Прости.
Я слишком часто прошу прощения. Что со мной такое? Или общество незнакомых, но, предположительно, достойных людей так действует на меня?
— Почему у тебя так много всяких колец и браслетов? — спросила я после небольшого молчания.