— Что сделано — то сделано, — усмехнулся Кирилл, поднимая меня за подбородок. Я стукнула его по руке, отвернувшись, и прошипела:
— Не смей трогать меня! Из-за тебя моя жизнь идет под откос, из-за тебя!
Он фыркнул и сел рядом со мной, я же сразу отодвинулась.
— Почему ты вечно пытаешься обвинить меня в чем-то? Ты это сделала, не я. Так зачем же обвинять во всех своих бедах меня?
Всхлипнув, я сказала:
— Могу задать тебе тот же вопрос. Зачем обвинять во всех своих бедах меня?
Я уже ходила без костылей, прихрамывая, но зато сама. Мне с каждым днём всё больше казалось, что я порчу всем жизнь. Тот, кто в курсе моей, обязательно поплатится чем-то. Если же я не прогоню этого человека, не переплету руки с цепями, которыми будут удерживать меня, чтобы больше не тянуться к другим и даже не пытаться из них выпутаться, то все, кто будет тянуться ко мне в ответ, покалечатся. А я снова не смогу ничего сделать.
Каждый раз говорила себе о том, что нельзя об этом забывать. И снова наступала на эти же грабли и снова получала по лбу этой же ручкой. Пора бы заменить дерево металлом.
Две недели назад Алексей Александрович пришел ко мне с важным разговором. И я никак не смогла его избежать.
— Тамара, расскажи мне, пожалуйста, как ты связана с Кириллом Ворошиловым? Я зашел на сайт Мартинской больницы и нашел его данные. Он ведь с тобой одного года, и, явно, вы учитесь в одной школе. И я начал замечать, что ты странно реагируешь на его визиты и твое лицо меняется, стоит мне завести о нем беседу. Что же творится между вами двумя?
Я лишь опустила глаза в пол. Алексей Александрович ждал ответа, но мне было не в моготу даже самой себе дать его. Слишком все запутано, слишком сложно, слишком, слишком. Когда начиналась эта тема, я пыталась отвлечься, уходила в себя, закрывалась от внешнего мира, заставляла людей поверить, что все нормально. Но это никогда не было так. Все всегда вьется в один круг — он уже настолько широкий, что скоро превратится в шар. Столько раз я ходила по кругу.
— Я и сама не знаю, — пожав плечами, я сложила руки на коленях и почувствовала прикосновение к плечу. Хотелось отодвинуться, но я обходила грабли, пыталась обойти.
— Тамара, — Алексей Александрович несильно сжал мое плечо, — сама сделай вывод. Такой, в котором ты сможешь решить эту проблему. Не убегай.
Я все еще молчала, и тогда врач просто положил мне на колени листок, сложенный вдвое, и ушел, сказав под конец:
— Он попросил отдать тебе это лично и даже проследить, чтобы ты прочла до конца в моем присутствии, но я думаю, ты сделаешь это и без меня.
Я развернула листок и увидела поспешно написанный мелким растянутым почерком текст.
Тамара.
Надеюсь, ты не выкинула это, так как тогда в этом не будет никакого смысла. Капитан очевидность. Раз ты не желаешь меня больше видеть, то хотя бы прочти то, что я напишу.
На самом деле ты замечательная! Твоя молчаливость меня поначалу напрягала, но сейчас я понял, что этого мне и не хватало. Этой напряженнной тишины. Хоть мы и пообщались от силы два дня, но хватило и этого. Хочу сказать, что ты вновь возродила мою надежду быть стоящим. Для каждого найдется человек, способный оживить его. И для им стала ты. Возможно, я заблуждаюсь и ты лишь очередная девушка, что захотела поиздеваться надо мной. Но что-то подсказывает, что нет. Надеюсь, ты сможешь простить меня, если я сделал что-то не так.
P.s. я заметил, как ты на него смотрела, и решил оставить. Прошу понять меня и не выкидывать.
Спасибо и еще раз извини, мне все равно не разорвать твоих цепей,
Эрен.
В завернутом листе лежал тот самый браслет с орхидеей. Я не набиралась смелости даже прикоснуться к нему, не то чтобы вообще надевать. Не имела права. Я так низко с ним поступила, а он извиняется! Это должна делать я! Тысячу раз извиняться должна я.
В ночь после я не могла уснуть. Чувство вины захлестывало меня изнутри. Повернувшись к стенке, я смотрела в нее и не видела ничего. И только когда глаза закололо, поняла, что нужно хотя бы моргнуть. Браслет Эрена лежал на тумбочке рядом с кроватью, и я все время вспоминала о нем. Сжав кулаки, снова пыталась заснуть, но все было тщетно.
Сегодня уже настал день выписки, и мама уже с минуты на минуту должна быть тут. Но даже перед этим Алексей Александрович нашел момент, в который удастся со мной побеседовать.
— Тамара, ты подумала над тем, что я тебе говорил? — тихо спросил он, когда я складывала вещи в портфель.