Род прислоняется к фонарному столбу и понимает, что чувствует себя превосходно, замечательно.
Будто парень из грязной книжки. С Блондиночкой или Эллой Синдерс[20].
Будто мужчина.
Будто съездил Сэлу Ронго кулаком по физиономии, забавы ради, ему отлично, отлично.
Род думает о Пэтси, потаскушке, легкая добыча, какая чепуха, делает вид, что не хотела ничего такого, вся в соплях и слезах. Господи, шлюшка!
Род громко хохочет. Он думает, что теперь маленькая плакса на исповеди сразит священника, блядь, наповал, сто лет будет «Аве Мария» читать и в церкви ползать на четвереньках по проходу, как старухи-макаронницы в черных платьях.
Тридцать восемь
Чемпион-филиппинец будет выступать перед «Вулвортом» в четыре часа, «ЕГО ЕДИНСТВЕННОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ В ГОРОДЕ», как сообщается на афише. Он покажет трюки «ТУРНИРНОГО КЛАССА», не только с турнирным йо-йо Дункана за четвертак, еще с металлическим свистком за десять центов. В этом году у Дункана два турнирных цвета — ярко-желтый с черной полосой и сиреневый с белой, специально для девочек.
Филиппинец!
изображает, что угодно: собачью прогулку, поезд в тоннеле, кругосветку, волшебный замок, колыбельку, бомбардировщик, спагетти, колесницу, картофельное пюре, бочку пива, спящую красавицу, комету, паутину, американские горки, «кошкину колыбель», бассейн, и еще каждую весну показывает новый фокус, который, это все знают, разучивал днем и ночью целый год. Вот какой филиппинец. Безупречно, небрежно показывает трюки, порой с двумя йо-йо, и каждая рука выполняет свой фокус. На сыром весеннем холоде, под пасмурным небом, ближе к вечеру, он стоит в толпе загипнотизированных детей, затем ловко и быстро, поразительно изящным почерком вырезает на купленных йо-йо имена покупателей, если те просят. И исчезает до следующей весны.
К половине четвертого Род уже дома, сейчас бросит учебники, переоденется и помчится за девять кварталов к «Вулворту», дабы отдаться во власть непонятному и непостижимому, вырваться из тупости, что опутала его жизнь, что и есть его жизнь. Он старается не показать бабуле жгучего желания слинять. Ибо если бабуля заподозрит… Он до боли сжимает челюсти.
Род кладет учебники на ледник, и бабуля пристально всматривается. Род избегает ее взгляда, уже выходит из кухни, стягивая куртку. Она поднимает руку, его останавливая.
На горизонте маячит знакомая тучка не больше ладони, в глубине темная, неспешная, не больше детской или женской ладошки.
Бабуля спрашивает, куда это Род так спешит, он обычно не спешит, когда она просит оторвать задницу от стула и сделать что-нибудь по дому, хоть немного проявить благодарность за крышу над головой, так нет же, ему наплевать, что она в лепешку расшибается, поддерживая дом в приличном виде, ни капли уважения у него нет, да и откуда уважению взяться, раз в мальчишке такая скверная кровь течет? Род говорит, что вовсе не спешит, просто переодевается после школы, он каждый день так делает. Каждый божий день. Бабуля говорит, что не желает выслушивать эти ехидные дерзости, иначе она сопли из него выбьет.
Тучка чуть больше и темнее.
Бабуля идет за Родом из кухни в столовую, он вешает куртку на спинку стула и расстегивает рубашку. Она внимательно смотрит, щурится, во взгляде — откровенная неприязнь. Род понимает, что в бабуле пробудилась ее сверхъестественная подозрительность, у него отвисает челюсть — Род притворяется Сэлом Ронго. Ей определенно кажется, говорит бабуля, что он черт знает как спешит, и ей любопытно, с чего бы. Когда он собирается стащить рубашку, бабуля хмурится и говорит, что сегодня менять школьную рубашку не придется, потому что фланелевая для улицы — грязная и вонючая, такую и армянин не наденет, а все потому, что его мать, примадонна, не удосужилась постирать, ушла искать работу, это она так сказала, хотя одному богу известно, за каким чертом, бабуля и на секунду не может вообразить человека, который захочет нанять женщину средних лет, несущую на себе клеймо развода, вдобавок — без меры тщеславную и самовлюбленную, да еще с никчемным сыном-идиотом, грубияном, которому не хватает вежливости даже сказать собственной бабушке, куда он, черт побери, так спешит! Она закалывает ворот халата английской булавкой и говорит, что это все равно неважно, Род никуда не пойдет, разве что у дома погуляет, о чем он думает, на нем же школьная рубашка. Говорит, что будет круглой дурой, если разрешит ему испортить, продырявить и порвать в клочки каждый дюйм приличной одежды, что у него есть, он же падает и кувыркается по канавам, будто иммигрант только с парохода, с этими грязными полукровками, которых он считает друзьями, Большим Микки или Большим Кики, как его? Как бы это хулиганье ни звали, он непутевый, ему преисподняя светит, жаль, что он вообще на земле появился.
20
Элла Синдерс — героиня одноименного фильма (1926) режиссера Альфреда Э. Грина о девушке, которая становится кинозвездой. Эллу Синдерс сыграла американская актриса Коллин Мур (1900–1988).