— Калийная селитра, — сказал Дрю. — Никакой рекреационной ценности, но грохочет будь здоров. — Он разорвал угол и высыпал удобрение. Куча перед ним росла. — А дай-ка мне «Индюшки».
Томми передал ему несколько бутылок. Дрю свернул у одной колпачок и отхлебнул. Передернулся, смигнул слезу и остаток вылил на сухие компоненты.
— И сломанную сабельку подай. Надо чем-то помешать. Томми потянулся к мечу и посмотрел на Хлёста.
— Как у нас?
Тот даже на часы глядеть не стал.
— Официально уже темно, — сказал он.
ГЛАВА 34
Светопреставление
Джоди проснулась, и тут же ее окатило тревогой.
— Томми, — позвала она. Соскочила с кровати, прошла в большую комнату, не зажигая света. — Томми?
В студии было тихо. Она проверила автоответчик. Никаких сообщений.
«Я больше так не могу, — подумала Джоди. — Я не справлюсь еще с одной ночью тревог».
Накануне ночью она прибрала весь разор после обыска, натерла дерево лимонным маслом, отдраила раковины и ванну и до рассвета смотрела кабельное телевидение. И все это время думала о том, что сказал Томми — как всем делиться, как быть с тем, кто понимает то, что ты видишь и как чувствуешь. Ей хотелось такого.
Она хотела править с кем-то самой ночью — чтобы этот кто-то слышал, как дышат здания, видел, как тротуары тлеют теплом после заката. Но хотела она при этом Томми. Хотела любви. Хотела притока свежей крови и секса, который трогал бы ее душу. Хотела возбуждения — и хотела надежности.
Ей хотелось быть в толпе — но еще ей хотелось быть и самой по себе. Она желала быть человеком — но желала и силы, и остроты чувств, и проворства мысли, свойственных вампиру. Ей, в общем, хотелось всего и сразу.
«Был бы у меня выбор, — думала Джоди, — излечил бы меня этот студент — вернулась бы я в человеческий облик? Это бы значило, что мы с Томми можем быть вместе, но он никогда не почувствует, каково это — быть богом. И я не почувствую. Больше никогда.
Значит — уйти. А тогда что? Я одна. Однее, чем была прежде. А я терпеть не могу одиночества».
Джоди перестала мерить шагами студию и подошла к окну. Полицейский по-прежнему сидел в коричневом «Додже» с прошлой ночи, наблюдал. Второй поехал вслед за Томми.
— Томми, придурок. Позвони же мне.
Полицейский явно знает, где Томми. Но как заставить его это выдать? Соблазнить его? Нанести нервный щипок вулкана?[35] Разговорить удушающим захватом сзади?
Может, стоит просто подняться и постучать в дверь, размышлял Ривера. «Инспектор Альфонс Ривера, Управление полиции Сан-Франциско. Если у нас найдется несколько минут, мне хотелось бы поговорить с вами о том, каково быть мертвой. Как оно? Кто это сделал? Вы при этом разозлились?»
Он поерзал на сиденье и отхлебнул кофе. Курение Ривера старался разредить. Не больше четырех сигарет в час. Ему уже за сорок, засады на четыре пачки за ночь больше не по силам — домой он возвращался с саднящим горлом, жгло легкие, пазухи болели адски. Ривера посмотрел на часы: достаточно прошло с тех пор, как в последний раз закуривал? Почти. Он открутил вниз окно — и тут что-то схватило его за горло, дыхание прервалось. Он выронил стаканчик, и кофе обжег ему колени. Ривера потянулся в пиджак за пистолетом. Что-то стиснуло ему руку хваткой прямо-таки медвежьего капкана.
Чья-то рука чуть отпустила ему горло, и он смог немного вдохнуть. Попробовал повернуть голову — и хватка вновь перекрыла ему воздух. В окне возникло симпатичное женское лицо.
— Здрасте, — сказала Джоди. Хватка на горле вновь ослабла на одно деление.
— Здрасте, — прохрипел Ривера.
— Чувствуете, как руку держу?
Медвежий капкан вновь сомкнулся на запястье Риверы, рука онемела, и до плеча ее пробило болью.
— Да!
— Хорошо, — сказала Джоди. — Я-то уверена, что могу смять вам дыхательное горло, вы и дрыгнуться не успеете, — просто хотела, чтоб и вы убедились. Убедились?
Ривера попробовал кивнуть.
— Отлично. Вчера вечером ваш напарник поехал за Томми. Знаете, где они сейчас?
Ривера снова попытался кивнуть. На сиденье рядом зачирикал сотовый телефон.
Джоди отпустила его руку, выхватила у него из кобуры пистолет, щелчком сняла с предохранителя и направила ему в голову. Ривера не успел даже вздохнуть.
— Везите меня туда, — сказала Джоди.
Илия бен Шапир смотрел, как по экрану перед его лицом перемещаются красные точки. Он проснулся в злорадстве от того, что предстоит убить мальчика-содержанта птенчика, — и тут увидел, что в дом к нему вторглись. Его поразило чувство до того редкое, что вампир признал его не сразу. Страх. Давненько уже он не боялся. Хорошее ощущение.