— Не пожалеешь, сынок. Я-то сам не прессую, но ребята, продающие эти гарантии по доставке, — чисто мафия: звонят тебе в любое время дня и ночи, травят тебя, разыскивают, куда б ни пошел, и всячески портят тебе жизнь, если не сдашься. Я однажды продавал микроволновку одному мужику, так он проснулся с конской головой у себя в постели.
— Прошу вас, — взмолился Томми, — я все подпишу, но доставить должны немедленно. Договорились?
Ллойд пожал Томми руку, чтобы забил фонтан налички.
— Добро пожаловать в лучшую жизнь на замороженных продуктах питания.
Томми сел на футоне и посмотрел на чудовищную морозильную камеру, гудевшую в кухонном сумраке. «Зачем? — подумал он. — Зачем я ее купил? Зачем она ей понадобилась? Я от нее даже объяснений не потребовал — просто слепо выполнил инструкцию. Я — раб, как Ренфилд в „Дракуле“. Скоро ли начну уже жрать букашек и выть по ночам?»
Томми встал и зашел в спальню в трусах и одном носке; разложением там смердело так, что его опять затошнило. От этой вони он и лег спать на футоне в большой комнате, а не забрался к Джоди под бочок. Заснул он, читая Брэма Стокера, дабы как-то со стороны взглянуть на любовь всей своей жизни.
«Она дьяволица», — подумал Томми, глядя, как из-под двери ванной ползет пар.
— Джоди, это ты? — спросил он у пара. Тот лишь полз в ответ.
— Я в душе, — ответила Джоди из душа. — Заходи.
Томми зашел в ванную, оставив дверь открытой.
— Джоди, нам надо поговорить. — В ванной было густо от пара — он едва различал дверцу душевой кабинки.
— Дверь закрой, воняет.
Томми придвинулся ближе к душу.
— Меня беспокоит, как все у нас происходит, — сказал он.
— Ты морозилку купил?
— Да, и об этом я как раз хотел с тобой поговорить.
— Самую большую, что у них есть, да?
— Да, и гарантию на десять лет.
— И она ларь, а не холодильник?
— Да, черт возьми, но Джоди, ты мне даже не сказала, зачем я ее покупаю. Я просто взял и купил. С тех пор как мы познакомились, у меня будто своей воли нет. Я весь день спал. Я ничего не пишу. Я вообще света дня не вижу.
— Томми, ты работаешь с полуночи до восьми. Когда еще тебе спать?
— Не переиначивай мои слова. Я не стану жрать тебе букашек. — «Дьяволица», — подумал он.
— Потрешь мне спинку? — Она отодвинула дверцу кабинки, и Томми заворожила вода, струившаяся у нее между грудей. — Ну? — И она подбоченилась.
Томми вылез из трусов, стянул с ноги носок и шагнул в кабинку.
— Ладно, только букашек я все равно жрать не стану.
После безумного рывка по всей спальне голышом они сидели на футоне, вытирались и разглядывали новый морозильник.
— И впрямь большой, — сказала Джоди.
— Я купил десяток замороженных обедов, чтоб не смотрелся таким пустым.
Джоди сказала:
— Надо будет вынуть. Положи в обычный холодильник.
— Зачем? По-моему, они туда не поместятся.
— Я знаю, но мне туда надо кое-что затолкать, и, по-моему, обеды в таком обществе тебе не понравятся.
— Что?
— Ну, ты заметил, что у нас в спальне скверно пахнет?
— Я как раз собирался спросить. Что это?
— Труп.
— Ты кого-то убила? — Томми чуть отодвинулся от нее.
— Нет, никого я не убивала. Дай объясню.
Она рассказала ему о бродяге, о том, как подкрадывалась к нему, думая, что он вампир, и о битве, которая за этим последовала.
Томми сказал:
— Думаешь, он хотел тебя убить?
— Не думаю. Он будто хочет мне показать, насколько он круче или как-то. Словно испытывает меня.
— И ты откусила ему пальцы?
— Я не знала, что еще тут можно сделать.
— И как?
— Честно?
— Конечно.
— Восторг. Невероятный восторг.
— Лучше, чем пить мою кровь?
— Иначе.
Томми отвернулся от нее и начал дуться. Джоди придвинулась поближе и поцеловала его в ухо.
— Это был бой, Томми. Я не кончила, ничего такого, но клянусь — я стала как-то сильнее после того, как… как проглотила.
— Так ты поэтому была вся в засохшей крови, когда я вернулся?
— Да, пока я втащила его наверх, почти совсем рассвело.
— Еще вот что, — сказал Томми. — Зачем ты вообще принесла домой эту вонючку?
— Полиция уже нашла один труп у мотеля, и мое имя они знают. Теперь найдут еще один — убит точно так же и рядом с нашим жильем. Мне кажется, они не поймут.
— Так мы собираемся держать это в морозильнике?
— Пока я не придумаю, что с ним делать.
— Мне не нравится, что ты называешь это «он».
— Тогда пока не придумаю, что делать с этим.
— Вон там большой залив.
— И как ты предлагаешь доставить туда это незаметно?
— Я подумаю.
Джоди встала, завернулась в полотенце и пошла в спальню.
— Сейчас положу. Наверное, тебе лучше вынуть оттуда еду. — Она остановилась в дверях. — И у меня чистая одежда закончилась. Тебе придется в прачечную сходить.
— Почему не тебе?
Джоди сурово его оглядела.
— Томми, ты же знаешь, что днем я выходить не могу.
— Ой не надо, — сказал Томми. — Вот так со мной не стоит. Я не знаю ни единой прачечной, которая бы не работала всю ночь. А мне нужно какое-то время, чтобы хоть что-нибудь написать. И я, наверное, возьму себе ученика.
— Что за ученика?
— Парень с работы, Саймон, — он неграмотный. Я предложу его поучить.
— Как это любезно с твоей стороны. — Джоди тряхнула волосами, полотенце упало на пол, и она встала в позу девушки с журнального разворота. — Ты уверен, что не хочешь в прачечную?
— Дудки. Ты надо мною не властна.
— Уверен? — Она чувственно облизнулась. — В душе ты не так говорил.
«Я не поддамся злу, — подумал Томми. — Не уступлю». Он встал и принялся собирать одежду.
— Тебе разве труп перемещать не надо?
— Ну и ладно, — отрезала Джоди. — Сама постираю, пока ты на работе. — Она повернулась и ушла в спальню.
— Хорошо. А я тут пока вкусных букашек поищу, — прошептал Томми.
Полночь застала Джоди с мусорным мешком грязного белья за плечами. Она сбежала по лестнице и, только оказавшись на тротуаре, запирая за собой дверь, сообразила, что понятия не имеет, где в этом районе искать круглосуточную прачечную-автомат. Стальная штора в литейную мастерскую была поднята, внутри работали два крепких скульптора — они высверливали гипсовую изложницу ростом с человека. Джоди было подумала уточнить у них, но решила, что лучше будет знакомиться, когда рядом Томми. Вся мастерская светилась красным от жидкой бронзы в тигле. На ее теплочувствительный взгляд, так бы выглядела преисподняя.
С минуту она постояла, глядя, как из-под притолоки двери льются волны жара, клубятся и растворяются в ночном небе, словно умирающие призраки, все в завитках «огурцов». Ей хотелось обратиться к кому-нибудь, поделиться переживаемым, но вокруг, разумеется, никого не было, а если бы кто-то и был, они бы все равно не смогли увидеть того, что видела она.
Джоди подумала: «В царстве слепых одноглазому может стать довольно одиноко».
Она тяжко вздохнула и двинулась к Маркет-стрит, но тут за спиной услышала резкий перестук когтей. Выронив мешок, Джоди развернулась. На нее рычал и фыркал бостонский терьер. Затем песик отскочил на несколько шагов, и с ним приключился такой приступ тявканья, что граничил с собачьей апоплексией. Казалось, его глаза, и так навыкате, сейчас выпрыгнут из головы.
— Фуфел, немедленно прекрати! — донесся крик от угла.
Джоди перевела взгляд — к ней шел седой старик в пальто. На голове у него была кастрюля, а в руке — остро заточенный деревянный меч. Рядом трусил золотистый ретривер — у него к голове была привязана кастрюлька поменьше, а к бокам привешены две крышки от мусорных баков. В целом он походил на компактную мохнатую ладью викингов.
— Фуфел, ко мне сейчас же.
Песик отступил еще на несколько шагов, повернулся и припустил к старику со всех ног. Джоди заметила, что у песика за ушами резинкой держится совсем крохотная сковородка для пирожков.
Свободной рукой старик подхватил собачку и рысцой подбежал к Джоди.