Джоди поднялась и встала на ящик, чтобы выглянуть наружу. Ее встретил тявк, сопровождаемый мелким и рычащим обликом пучеглазого песика с кастрюлькой на голове.
— Фу! — Джоди стерла со щеки слизь.
Император опустился на колени и потянулся к ней через окно.
— Батюшки, у вас в порядке, дорогая моя?
— Да, все хорошо. Все в порядке.
— Вы не ранены? Вызвать полицию?
— Нет, спасибо. Вы не могли бы мне руку подать? — В окно она бы и выпрыгнула, но перед Императором это было бы неумно. Она взялась за его руку и позволила вытащить себя в окно.
Оказавшись на ногах и в переулке, Джоди отряхнула джинсы. У Фуфела случился припадок тявканья. Император подобрал песика с мостовой и сунул в объемистый карман пальто.
— Вынужден извиниться за поведение Фуфела. Оправданий ему вообще-то нет, но он жертва межродственного скрещивания. Будучи сам королевских кровей, я делаю ему скидку. Если это послужит хоть каким-то утешением, могу сообщить, что лишь благодаря настойчивости Фуфела мы заглянули в этот переулок и обнаружили вас.
— Ну, спасибо, — ответила Джоди. — Сама не очень понимаю, что произошло.
— Проверьте на себе ценности, дорогая моя. На вас, очевидно, напал какой-то негодник. Вероятно, нам следует обрести для вас медицинское вспомоществование.
— Нет, я просто немножко не в себе. Мне нужно домой.
— Тогда позвольте, мы с гвардией сопроводим вас до дверей.
— Не стоит, все в порядке. Я живу вон там, за углом.
Император воздел палец предостеречь ее.
— Прошу вас, дорогая моя. Безопасность прежде всего.
Джоди пожала плечами.
— Ну тогда ладно. Спасибо. — Фуфел ерзал и фыркал в застегнутом кармане Императорова пальто, как… ну, в общем, как карман, набитый собакой. — А ему там есть чем дышать?
— С Фуфелом все будет прекрасно. Он просто немного перевозбудился из-за того, что мы отправились на войну. Первый раз на поле брани, знаете.
Джоди глянула на жестоко заточенный деревянный меч.
— И как брань?
— Полагаю, мы уже нагоняем силы зла. Изверг будет повержен, и победа вскоре будет за нами.
— Это мило, — сказала Джоди.
Услышав на лестнице шаги, Томми швырнул книгу через всю комнату, подбежал к двери в студию и рывком распахнул ее. На площадке стояла Джоди.
— Привет, — сказала она.
Томми разрывался между желанием обнять ее — и столкнуть ее с лестницы. А потому просто перед ней встал.
— Привет, — ответил он.
Джоди поцеловала его в щеку и зашла в студию, обогнув его. Томми стоял, пытаясь сообразить, как ему реагировать.
— Ты как? — Сперва убедится, что она не ранена, а потом можно будет пилить за то, что ее весь день не было.
Джоди рухнула на футон, как куль тряпья.
— Я очень скверно провела ночь.
— Где ты была?
— В подвале, полквартала отсюда. Позвонила бы, только я была мертва.
— Это не смешно. Я волновался. Перед домом ночью нашли труп.
— Знаю, я видела тут везде полицию перед самым рассветом. Потому и не смогла вернуться.
— У полиции была улика — моя книжка. «На дороге». По-моему, у меня неприятности.
— На ней твое имя?
— Нет, но очевидно же, она вся в моих отпечатках. Как она туда попала?
— Ее подбросил вампир, Томми.
— А как он ее раздобыл? Она же тут была, дома.
— Не знаю. Он пытается нас нервировать. Оставляет поблизости трупы, чтобы полиция связала нас с убийствами. Но трупы ему оставлять совсем не обязательно, Томми. Он убивает этих людей так, чтобы оставить улики.
— В каком смысле — не обязательно оставлять трупы?
— Томми, поди сюда. Сядь. Мне надо тебе кое-что рассказать.
— Не нравится мне твой тон. Плохие новости, да? Большой облом, верно? Ночь ты провела с кем-то другим.
— Будь добр, сядь и заткнись.
Томми сел, и она ему все рассказала. Об убийстве, о том, как тело рассыпалось в прах, о том, как ее затащили в подвал.
А когда закончила, Томми немного посидел, глядя на нее, затем отодвинулся по футону прочь.
— Ты забрала его деньги?
— Подумала, что неправильно их выбрасывать.
— А убивать его неправильным не показалось?
— Нет. Не могу объяснить. Такое ощущение, будто я должна была это сделать.
— Если проголодалась, могла бы и мне сказать. Я же не против, правда.
— Да дело не в этом, Томми. Послушай, я не понимаю, на какую полочку это определить — в смысле, эмоционально. У меня нет чувства, что я кого-то убила. Смысл в том, что тело рассыпалось в прах. Тела не осталось. Те, кого убивает вампир, умирают не от его укуса. Он прежде ломает им шеи. Он все это делает специально, чтобы меня напугать. И я боюсь, он для этого может как-то навредить тебе. Я это уже давно подозреваю, просто ничего тебе не хотела говорить. Если хочешь уйти, я пойму.
— Я ничего не сказал ни про какой уход. Я не знаю, что делать. Каково бы тебе было, скажи я, что я кого-то убил?
— Все зависит. Этот парень хотел умереть. Ему было больно. Он бы все равно умер.
— Хочешь, чтобы я ушел?
— Конечно, нет. Но мне нужно, чтоб ты постарался и понял.
— Я стараюсь. Я только и делаю, что стараюсь. Зачем, по-твоему, я все эти эксперименты проводил? Ты себя ведешь так, будто мне легко. Я весь день черт знает как провел — волновался, переживал, а ты была в подвале всего в нескольких шагах. И что это было? Кто тебя туда затащил?
— Не знаю.
— Кто бы ни был, он спас тебе жизнь. Это вампир?
— Я же сказала — не знаю.
Томми сходил в другой угол комнаты за книгой.
— Этот парень, Лестат — он может определить, есть где-то рядом другой вампир или нет. Чует. А ты можешь?
— Ага, именно с моим чутьем у нас мертвяк в морозилке. Нет, не чую.
Томми протянул ей книгу.
— Тут вся история вампирской расы. Мне кажется, эта Энн Райс кое-что понимает в настоящих вампирах.
— Ты думал то же самое про Брэма Стокера. И я целый час простояла на стуле, пытаясь превратиться в летучую мышь.
— Нет, тут все иначе. Лестат — не злой, ему нравятся люди. Он убивает только убийц, у которых нет зазрения совести. И он знает, когда рядом возникают другие вампиры. Еще Лестат умеет летать.
Джоди вскочила и выхватила у него книгу.
— А Энн Райс умеет сказки рассказывать, Томми. Но я тебя в этом не обвиняю.
— Давай не будем переходить на личности.
— Послушай, Томми, может, в какой-то из тех книжек, что ты читаешь, и есть крупица правды, но откуда мы знаем, в чем и где она. А? Никто, блядь, не дал мне инструкции пользователя к этим клыкам. Я стараюсь сама, как могу.
Томми отвернулся, посмотрел на ботинки.
— Ты права. Прости меня — у меня все перепуталось, и мне страшно. Я тоже не понимаю, что делаю. Черт, Джоди, да у тебя теперь СПИД может быть, мы же не знаем.
— Я уверена, что у меня нет СПИДа.
— Откуда? Мы ж не можем отправить тебя в поликлинику проверяться или как-то.
— Знаю, и все, Томми. Иначе я бы почувствовала. У меня теперь даже аллергии нет ни на что, кроме солнечного света и еды. На меня не действуют лосьоны для рук и мыло, а раньше я к ним и близко подойти не могла, чтоб сыпь не выступала по всему телу. Я ведь с собой тоже экспериментировала. Само тело не даст ничему мне навредить. Я в безопасности. А кроме того… — Джоди смолкла и ухмыльнулась, приглашая Томми спросить.
— Кроме того — что?
— Он презерватив надевал.
Томми вновь воззрился на свои ботинки. Ничего не сказал, потом поднял голову и рассмеялся.
— Это невероятное извращение, Джоди.
Та кивнула и тоже засмеялась.
— Я тебя люблю, — сказал он, подходя и обхватывая ее руками.
— Я тоже, — ответила она, обнимая его в ответ.
— Это и впрямь извращение, знаешь?
— Ну да, — кивнула она. — Томми, мне бы не хотелось прерывать этот прекрасный миг, но мне нужно в душ. — Она его поцеловала и мягко оттолкнула, после чего направилась в ванную.
— Э-э, Джоди, — крикнул Томми ей вслед. — Я тебе подарок в Чайна-тауне купил.
«Этому должно быть объяснение, — думала она, стоя в ванной и глядя на черепах. Есть очень разумная причина, по которой у меня в ванне сидят две огромные каймановые черепахи».