Монсанвьерж! Как часто я думал о твоих стенах,
Пленником, когда доставлял воду в сад старика из Дамаска. (О бесжалостные утра и полдни! Вечные ковши водоноса и взгляд, который поднимают к Ливану!)
И все ароматы изгнания ничего не стоят для меня
После этого листка орешника, который я растираю в моих пальцах.
Привет тебе, могучая укрощенная земля! Здесь не пески, которые приходится возделывать, и не наносный грунт.
Здесь плодносная почва, ее возделывают силой собственного тела и шестью быками, которые тянут борону и она выходит из–под лемеха медленно, глубокая борозда!
И все, насколько глаз моих хватает, ответило на усилие человека, вложенное в землю.
Я осмотрел уже все мои поля и убедился, что все ухожено, как полагается. Слава Богу! Жак хорошо делает свое дело.
Он кладет котомку на стол.
Земля, я отправился отыскать для тебя малую толику другой земли,
Пригоршню для моей могилы, из той земли, которую сам Господь избрал себе для могилы в Иерусалиме.
Пауза.
Мне не хотелось возвращаться сюда вчера вечером. Я ждал рассвета.
И я провел ночь под стогом свежей соломы, в размышлениях, в дреме, в молитве, в воспоминаниях, в благодарениях,
Прислушиваясь, не донесется ли до меня голос моей жены, голос моей дочери Виолены или детский плач.
Проснувшись, я увидел, что уже светает
И вверху, поднимаясь над темным склоном Монсанвьержа, лучась и сверкая, из дальней Аравии
Утренняя звезда является над Францией, как вестник, встающий в одиночестве!
И я отправился к дому.
Эгей! Есть тут кто?
Он стучит посохом по столу. Занавес некоторое время остается закрытым.
Глубина сада. Вечер того же дня. Конец лета.
Деревья отягчены плодами. К некоторым, чьи ветки пригибаются до самой земли, приставлены подпорки.Листва, как бы потертая и выцветшая, смешанная с красными и желтыми яблоками, напоминает шпалеру.
В глубине, затопленная светом, как это бывает после уборки урожая, огромная долина; жнивы и уже вспаханные земли. Видны белые дороги и села. Ряды скирд, которые кажутся совсем маленькими, там и сям тополя. Совсем вдали разбросанные овечьи стада. Тени больших облаков проходят над долиной.
В середине сцены, там, где она уходит в глубину, где можно различить верхушки рощицы, полукруглая каменная скамья, к которой ведут три ступени. Спинка скамьи завершается львиными головами. На скамье сидит Анн Веркор, по правую руку от него Жак Ури.
АНН ВЕРКОР
Завершение времен года, все в золоте,
Вот–вот
Оберет оно плодовые деревья и лозы.
И утром белое солнце -
Алмазное сияние без всякой примеси огня — сойдется с белым одеянием земли;
И близок вечер, когда тот, кто проходит под тополями,
Заметит последний листок на самой верхушке!
Вот уравнялись дни и ночи, и противовес
К чаше долгих трудов, переполняющих края, у небесных Врат
Устанавливает царственное Равновесие.
ЖАК УРИ
Отец, после того, как ты ушел,
Все это, всю эту скорбную историю, и заговор женщин, а западню, устроенную про нашу честь,
Ты знаешь, и я тебе рассказал
Еще кое–что, на ухо.
Где твоя жена? где твоя дочь Виолена?
А ты говоришь о том, как скручивают веревки, как тяжелая черная гроздь,
Целиком наполняет руку виноградаря, руку, которая забирается под ветви!
Вот уже наклонный Скорпион и пятящийся Стрелец
Показались на ночных часах.
АНН ВЕРКОР
Дай старику порадоваться теплому времени! О места, воистинну благословенные! Лоно Отечества! земля, благодарная и плодоносная!
Повозки, идущие по дороге,
Роняют клоки соломы у ветвей, отягченных плодами!
ЖАК УРИ
О Виолена! о жестокая Виолена! желание души моей, ты меня предала!
О ненавистный сад! о любовь, пренебрегнутая и напрасная, сад, насаженный в недобрый час!
Нежная Виолена! коварная Виолена! о молчание и глубина женщины!
Вы в самом деле ушли, душа моя?
Обманув меня, она уходит; и обманув меня речами смертельными и нежными,
Она уходит ,а мне, с этой отравленной метой на боку, мне придетсяЖить и продолжать! как скотина, которую берут за рога, чтобы вытащить ее голову из хлева,
Как лошадь, с которой под вечер снимают узду, похлопывая по крупу!
О бык, ты всегда идешь первым, но мы с тобой двое составляем одну упряжь. Провести борозду, вот и все, что от нас требуется.
Потому–то все, что сверх моего задания, все это у меня отнято.
АНН ВЕРКОР
Монсанвьерж угас и теперь плод твоих трудов — целиком твой.
ЖАК УРИ
Это правда.
Молчание.
АНН ВЕРКОР