Встретив слабое сопротивление, они проникли на нижние помещения двора и, оказавшись там, стали выкрикивать: «Свобода, свобода, свобода, убить, убить, убить». Поляки, некоторые голые, некоторые плохо вооруженные из-за отсутствия времени, оказали слабое сопротивление жестоким мечам неприятеля, и оно, как Vansusce и ожидал, было подавлено, так как остальные, не понимая причины звона набатного колокола, собирались во дворце отовсюду и, узнав, что там находится лично Vansusce, они не задавали дальнейших вопросов, а начали творить расправу, убивая на своем пути всех, кто служил при дворе — и московитов, и поляков. Теперь во дворце были слышны только ужасный глухой шум, исходящий от доспехов, лошадей и аркебуз, жалобные крики людей всех возрастов и званий, шедших на смерть, безжалостные возгласы убийц. Дворец захлебнулся в крови, к тому же, они (хотя они ранее выбрали темноту) тем не менее разожгли огонь для того, чтобы освещать эту резню. Убийства и насилия, продолжавшиеся в течение двух часов, создали позорную известность этим палачам, которая для них же впоследствии оказалась фатальной, поскольку все они были вынуждены признаться в том, что жестоко пролили человеческую кровь. Когда подобные действия могут претендовать на законность, закон в этом свете выглядит отвратительно. Тот, кто создал человека по своему подобию, воздает по заслугам авторам такого кровопролития. Однако, это было еще только введением, вступлением или первой, самой маленькой частью этой трагической сцены, так как когда мечом и огнём они добрались до внутренних покоев дворца, они уже не щадили никого, невзирая ни на чины, ни на должности, — любой, кто встречался на их пути во дворце, становился объектом их ярости.