Vansusce также энергично взялся убеждать московитов терпеть осаду до прихода сил короля Карла. Между тем Дмитрий тайно узнал о некоторых причинах недовольства, которое Vansusce испытывал к предателю Glasco, что выразилось как в отказе выдать ожидаемое им вознаграждение, так и в смене благосклонности и моральной поддержки Vansusce — поскольку это обычно так и происходит с узурпаторами, которым для выполнения их целей служат такие министры. Использовав их до конца, они превращают эти услуги в преступления, особенно в тех случаях, когда есть ожидание вознаграждения сверх всяких заслуг — благодеяния для тиранов удовольствия уже не приносят, поскольку они легко могут возвратить эти милости себе. Раз преступив черту, они уже думают не о том, как наградить, а о том, как убить. Так и Glasco, вообразив, что его услуги Vansusce настолько велики и достойны награды, что за них и половины государства мало, упомянул, что для того, чтобы вернуть себе любовь и уважение Бога и людей, ему не остается никакого другого пути, как еще раз пройти по тропе измены. Дмитрий, стремясь сыграть на этом недовольстве Vansusce, с помощью которого можно добиться некоторых возможностей для неожиданного вторжения в город, от своего имени секретно послал Glasco письма, в которых коснулся (в мягких выражениях) его неверности, а также измены, на которую его преступные стопы направила его растленная порочная душа. Он дал ему слово государя, что если он найдет для него способ, как войти в город, он не только простит ему его прошлое, но и восстановит его в прежней должности и милости. Эти письма были перехвачены и доставлены Vansusce, который тотчас приказал заточить этого предателя в тюрьму, где, претерпев в течение долгого времени большие бедствия и страдания, он был подвергнут суду и признан виновным, а затем, неважно, был ли он виновен в предъявленных ему обвинениях или не был, он был казнён в Москве — достойная смерть для такой жизни. Было также много других, обвиненных в преступном сговоре с ним, и поскольку я не знаю их имен, я не буду описывать, что с ними произошло, однако мне сообщили, что никто из них не умер естественной смертью, кроме одного, который по-прежнему живет в глухой деревне в России в бедности, жалкий, несчастный и отверженный всем миром.