[94] вместе с сильным укреплением, занятым поляками. Город был захвачен ночью и мечу Vanscusce были преданы все, кроме губернатора и нескольких других людей, которым удалось спастись. Через некоторое время Лавиль вместе с многими английскими, шотландскими и французскими офицерами направился в Москву, где Vansusce с почестями встретил их, вручив каждому щедрые подарки и награды. Там они встретились с Делагарди[95] и нашли русских в хорошей боеготовности. Сигизмунд еще до осады Смоленска, понимая важность свободных проходов до Москвы, получив дополнительные разведывательные данные о том, что их силы готовы объединиться для того, чтобы снять осаду Смоленска, неожиданно послал под командованием генерал-лейтенанта Жолкевского пятнадцать тысяч уланов и тридцать тысяч казаков для взятия имеющего большое значение укрепления под названием Григорьевское[96], которое находилось на пути между двумя крупными городами: Москвой и Смоленском. Учитывая, что это укрепление осаждено таким образом со всех сторон, Vansusce вывел свою армию из Москвы, назначив генералом над ней своего брата Дмитрия, который, объединившись с иностранными войсками под командованием генерала Делагарди, направился к Григорьевскому укреплению, при этом объединенные силы насчитывали сорок тысяч человек. Когда армия была на расстоянии двухдневного перехода от этого укрепления, противник получил от нескольких наших дезертиров разведывательные данные о приближении армии, ее количестве и намерениях, что держалось в секрете в расчете на внезапный штурм ночью[97]. Жолкевский для предотвращения их планов накануне выдвинул из своего лагеря три тысячи пятьсот воинов, состоящих из знати и джентльменов высоких рангов и большой решительности, пришедших из Польши вместе с королем, а также семь тысяч казаков, и с этими силами, имея в резерве еще девять тысяч уланов, глубокой ночью совершил марш и ранним утром в Иванов день[98] внезапно обрушился с ударом на наши позиции. Наши люди надеялись на то, что московиты, знающие местность, будут в дозоре и поднимут тревогу в случае любого приближения неприятеля. Однако русские, боявшиеся высунуться из их лагеря, стали причиной нашего несчастного поражения и их собственного горького разгрома, так как наши люди были застигнуты врасплох таким войском. Генерал Делагарди, учитывая нехватку времени и степень опасности, смог по-своему распорядиться нашими силами. Он поставил Эдварда Горна[99], настоящего воина и бравого командира, во главе полка финнов, который принял на себя первый удар поляков. Но в силу количественного превосходства польских пехотинцев его полк отступил, едва сдержав удар. Полковник Коброн, командовавший английскими силами, выдвинулся вперед со своим войском для отражения атаки поляков. То же самое сделали французы и голландцы. Но Жолкевский, видя, что они имеют слабое вооружение и недостаточное количество лошадей, будучи воодушевленным поражением финнов, смело и решительно воспользовался своей удачей и вскоре нанес поражение силам иностранцев, хотя и потеряв при этом многих своих уланов. Видя судьбу наших войск, вся армия русских, будучи сама вне опасности, отступила, не произведя ни одного удара. Наши пехотинцы, видя, как развиваются события, забаррикадировались с помощью телег и повозок, решив биться до последнего солдата или добиться какого-либо выгодного перемирия. Жолкевский, увидев это и сомневаясь в возможности осуществления каких-либо дальнейших обманных действий, также отступил к Григорьевскому укреплению[100], будучи удовлетворенным победами этого дня, и сделал следующие предложения: если они прекратят сопротивление, они будут иметь свободный выбор: либо служить царю, либо королю Польши, за то же жалование. Если они захотят вернуться к королю Швеции[101], то им это будет разрешено, если они захотят возвратиться в свои страны, то при этом им будет выдано разрешение и оказана помощь в проходе по польским землям при благосклонности короля. Эти предложения были приняты, и, сдавшись, они разделились: одни вернулись к царю, другие — к королю Швеции, большинство — к полякам, многие — домой в свои страны. Таким образом, эта огромная армия, к сожалению, была расформирована и никогда больше уже не была собрана в таком виде. Делагарди, Эдвард Горн, Лавиль, Колэйн и Коброн вместе с несколькими офицерами и солдатами в количестве пятисот человек вернулись к королю Швеции.
вернуться
Горн соединился с Делагарди 21.06.1610 в 25 верстах от Можайска в Мышкине (Маслово).
вернуться
Сигизмунд III, узнав о соединении Делагарди с Горном, отправил навстречу им Жолкевского, который 14 июня осадил Царево Займище (Gregory), где сидели воеводы Григорий Валуев и Федор Елецкий. Здесь к нему присоединился Зборовский с остатками тушинских поляков.
вернуться
Два наемника из войска Делагарди перебежали к полякам и сообщили им о продвижении войск под командованием Д.Шуйского.
вернуться
Решающая битва между правительственными войсками под командованием Д.Шуйского и польскими войсками под командованием С.Жолкевского произошла 24 июня 1610 г. у села Клушина в 20 верстах от Гжатска, где встала лагерем русско-шведская армия, которая шла на помощь Г. Валуеву и Ф. Елецкому. Победа поляков открыла им путь на Москву и привела к свержению В. Шуйского. Русские источники (прежде всего «Новый летописец») возлагают вину за поражение на наемников, которыми командовал Я. Делагарди. Иностранные же, как правило, обвиняют русских в трусости и пассивности. Аналогичной точки зрения придерживается автор «Летописной книги» С. И. Шаховской. (ПЛДР. Т. 9. С. 403)
Описание Клушинской битвы является одним из наиболее интересных мест сочинения Бреретона, поскольку это — свидетельство очевидца, хотя и не беспристрастного. Поражение в ней он объясняет тем, что противник получил от дезертиров подробные сведения об армии, посланной В.Шуйским против поляков, а также внезапностью нападения поляков, которую он вменяет в вину русским. Он обвиняет их также в бездействии во время сражения. Однако в отличие от Делавиля он ничего не пишет о том, что часть наемников во время сражения взбунтовалась и перешла на сторону противника. Вполне вероятно, что он умалчивает об этом потому, что среди тех, кто перешел на сторону противника, были прежде всего англичане. Известно, что после сражения Карл IX просил Якова I наказать английских наемников, если они объявятся в его владениях. (Cronholm A. Sveriges historia under Gustav II Adolfs regering. Del I. Stockholm, 1857. S. 206).
вернуться
Горн Эверт (1581—1615) — шведский военачальник, прибыл в Россию весной 1609 г. в составе шведского вспомогательного корпуса под командованием Я.Делагарди, отличился в боях под Каменкой, Торжком, Клушиным. Во время штурма Новгорода в июле 1611 г. он командовал кавалерийской колонной, которая первой вошла в город. В феврале 1612 г. он нанес поражение казачьему отряду С. Наливайко под Боровичами. В том же году он захватил Ям, Копорье, Гдов и Ивангород. Зимой 1614—15 гг. во время отсутствия Делагарди возглавил шведскую военную администрацию в Новгороде. По приказу короля безуспешно пытался привести новгородцев к присяге шведской короне. Погиб при осаде Пскова войсками Густава II Адольфа в июле 1615 г.
вернуться
Оценка Бреретоном действий Эверта Горна совпадает с мнением П. Петрея (О начале войн и смут в Московии. М., 1997. С. 353) и коренным образом расходится с оценкой «Нового летописца», который обвиняет Горна в предательстве.
«Князь Дмитрей же Иванович с немецкими людьми пойде к Клушину. Туто же к нему приде Иветгорн с немецкими людьми; и подошла х Клушину и укрепишася обозом. Немецкие же люди начаше же у нево прошати найму. Грех же ради наших ничто же нам успеваше, нача у них сроку просить, будто у него денег нет, а у него в те поры денег было, что им дать. Немецкие люди начаша сердитовати и умышляти. Тот же Иветгор после к гетману Жолкевскому, чтоб он шол не мешкая, а он с им битися не станет. На утренней же зоре приде Жолкевский х Клушину. Московские же и немецкие люди, кои были с Яковом, начаша битися. Той же Иветгор опять послал, а велел литовским людям непущати. Литовские же люди ..... на московских людей, а тот Иветгорн отъеха со всеми немцами. Литовские же люди русских людей побише ...» (ПСРЛ. T.XIV. М., 1965. С. 97-98).
вернуться
После победы под Клушиным Жолкевский пошел к Цареву Займищу. Считая дальнейшее сопротивление бессмысленным, Елецкий и Валуев подписали с ним договор об условиях избрания Владислава на Московский престол. Вслед за Царевым Займищем Жолкевскому сдались Можайск, Волок, Ржев, Иосифов Монастырь.