Со времени «открытия» Московии Ричардом Ченслером в 1553 г. Русское государство с его высоким торгово-промышленным потенциалом привлекает пристальное внимание английских политических кругов и купечества. Это определило тип английских сочинений о Московии. Во второй половине XVI в. работы, посвященные России, носят односторонний характер и представляют собой, как правило, либо наполненные практическими сведениями описания торговых путей, товаров и цен на них, либо отчеты послов об отношении московского правительства к английской торговле. Содержание и характер этих экономико-географических описаний Московского государства, главным образом его северной части, определялись теми практическими целями, которыми руководствовались их составители. Деловому содержанию этих записок соответствует и их изложение: не вдаваясь в общие рассуждения, их авторы сообщают краткие, но точные сведения, факты и наблюдения. По достоверности и обилию информации В.О. Ключевский относил их к лучшим иностранным сочинениям о России, благодаря которым представления англичан о России приобрели устойчивый характер[17].
У сочинения Бреретона в отличие от сочинений его предшественников (Д. Флетчера и Д. Горсея) нет практической направленности, у него другой жанрообразующий фактор: оно написано для занимательного чтения высших аристократов, в частности, для фаворита Якова 1-го государственного секретаря Роберта Карра.
Его сочинение — не только рассказ о поездке в экзотическую страну, где случались самые невероятные происшествия, но и своего рода роман. Его отличительная черта — образность. Бреретон выводит на историческую сцену людей с их сложными характерами и судьбами (как правило, вымышленными), вкладывает в их уста длинные речи и монологи, составленные по правилам античного ораторского искусства (например, речи Шуйского при захоронении останков Дмитрия Трагуса и во время судебного процесса Делавиля перед боем). У него бойкое перо, он склонен к риторике и театрализации описываемых событий. Смуту в России он сравнивает с превращением всей страны в «горестную сцену», на которой актеры играют под аплодисменты «свои кровавые роли». Стиль Бреретона напоминает стиль автора сочинения о путешествии в Россию Томаса Смита[18].
В России Бреретон попал в особый мир. Поэтому его интересовала не только современная Россия, но и подступы к современности. Он имел самые смутные представления о русской истории, поэтому многие его персонажи условны. Главной реальной фигурой ближайшего прошлого для него, как и для большинства иностранцев, был Иван Грозный. Его основная характеристика — тиран, но тиран великий, поскольку до Смуты страна «процветала в богатстве, государственных делах и мирной торговле с иностранцами». Такой унаследовал ее его сын Дмитрий, но вместе с тем он унаследовал и ненависть подданых, «которую они испытывали по отношению к его отцу, и которая была настолько сильна, что не умерев с его смертью, продолжала жить вместе с его потомком и вскоре повергла его в смятение».
Вообще, Дмитрий у Бреретона — собирательный образ. Его биография составлена из биографий Федора Ивановича, Лжедмитрия I, Лжедмитрия II. Это некий символ, за которым последовательно шли сторонники всех самозванцев[19]. Он наделяет его природными добродетелями н способностями, а также молодостью и красотой. По его словам, Дмитрий был «наиболее совершенным князем с благородной душой и царской внешностью». Его антиподом выступает ближайший советник царя, «великий Конюший» некто Vansusce (Knesevansusce). В нем угадываются черты Б. Годунова и В. Шуйского. Бреретон характеризует его как властолюбивого, лицемерного и жестокого человека, который во всех своих делах «руководствовался больше собственными амбициями, чем заботой о государстве». Сознавая исходящую от него опасность, Дмитрий решил укрепить свое положение брачным союзом и стал искать себе невесту при дворе польского короля. С этой целью в Польшу было отправлено посольство во главе с родственником царя неким Трагусом, в котором довольно трудно узнать кого-либо из реальных лиц.
Избранницей Дмитрия стала некая изумительной красоты польская госпожа княжеского рода, которую Бреретон нигде не называет по имени, поскольку, очевидно, просто не знает его. Характеризуя этот брачный союз, Бреретон пишет, что он не был навязан каким-либо предварительным согласием и между молодоженами «не было несовместимости характеров, являющейся причиной сдержанности или скуки, ибо они были одного возраста и являлись и тот и другая наиболее совершенными и абсолютными творениями природы, какие только жили на этом свете.»
17
18
См.:
19
В поэтической форме такое восприятие искателей русского престола современниками выразил М.Волошин в стихотворении «Dmetrius-Imperator» (1591-1613). Хронологические рамки в заглавии стихотворения не случайны, именно в это время «убиенный много и восставый» Дмитрий был для многих русских людей своего рода единым русским демоном, который четверть века правил Русью, «смущая ее судьбою дивной».