Главная ошибка Дмитрия, по мнению Бреретона, состояла в том, что он не заменил польскую гвардию своими соотечественниками и тем самым попустительствовал бесчинствам поляков. Антипольскими настроениями в столице воспользовался В. Шуйский, который, сплотив вокруг себя около 12 тысяч москвичей, напал на царский дворец и уничтожил всех поляков. При этом Дмитрию удалось бежать вместе с женой в Калугу. Этим, по словам Бреретона, заканчивается последнее действие его комедии и начинается первое действие его трагедии.
Ее основную сюжетную линию составляет борьба между Лжедмитрием II, который у Бреретона по-прежнему выступает как сын Ивана IV Дмитрий, и В. Шуйским (Vansusce). Объявив Дмитрия убитым и устроив его фальшивые похороны, Шуйский решил устранить его родственника Трагуса, «который в глазах народа был также великим» и поэтому являлся для него «огромным камнем преткновения». При помощи своего брата Дмитрия и некого «подлого изменника» Glasco, который «был орудием исполнения его планов и намерений», он заманил его в Москву. Там его пытали, судили и, приговорив к смерти, бросили в тюрьму, где он покончил с собой, а его жена, которую Бреретон сравнивает с героинями античной истории, умерла от горя, явив «замечательный пример любви и постоянства». За этой античной трагедией, разыгранной Бреретоном на русской сцене, стоят реальные факты расправы В. Шуйского со своими политическими противниками[20].
Возложив на себя корону и «прибыв в гавань, к которой он так долго держал курс», В. Шуйский тем не менее не обрел покоя, поскольку, как пишет Бреретон, узурпатор «никогда не пребывает в покое и редко спит спокойно по ночам», ибо власть, достигнутая ценой крови и подлости», таит в себе много опасностей.
Античная трагедия, описываемая Бреретоном, происходила на фоне реальных событий русской истории, которые он представлял лишь в самых общих чертах. Бреретон пишет о том, что из Калуги Дмитрий бежал в Польшу и, собрав там 40-тысячную армию, осадил Москву, но встретил сильное сопротивление. Поляки же, по словам Бреретона, как и в 1605 г., вели себя не самым лучшим образом; они «грабили и убивали... проявляли всевозможные акты жестокости», а Дмитрий был не в состоянии обуздать их. Для того, чтобы защитить своих подданых от поляков, В. Шуйский обратился за помощью к шведскому королю Карлу, которого «он знал как смертельного врага польского короля Сигизмунда». При этом он из двух зол выбрал меньшее: предпочел терпимых иностранцев (шведов) нетерпимым (полякам)[21]. В свою очередь, Карл IX, понимая, что поляки в России представляют для него не меньшую опасность, чем в Швеции, направил на помощь Шуйскому 12-тысячную армию под командованием Якова Делагарди, который, как считает Бреретон, «пользовался больше славой, чем своими достоинствами».
В целом, Бреретон довольно объективно оценивает шведское военное присутствие в России, о цели которого он говорит устами Делавиля, сказавшего перед штурмом Ржева, обращаясь к наемникам: «Мы пришли с целью послужить во славу наших стран и веры». Характерно, что он не видит особой разницы между поляками и армией Делагарди и пишет, что с приходом столь пестрой по национальному составу наемной армии бедствия России увеличились. Несмотря на то, что они пришли на помощь как друзья, «однако, кто может остановить армию от разорения страны и насилия». Тем не менее, приход наемников изменил соотношение сил. Соединившись с ними, русские разбили армию Дмитрия, н поляки из его ближайшего окружения начали роптать и склонялись к переговорам с подступившим к Москве Делагарди. Видя, что его авторитет падает, приказания не выполняются и опасаясь быть убитым или отбавленным, он вновь спасается бегством в Калугу.
Узнав об этом, Сигизмунд «навсегда отказался от своей дружбы и союзничества и объявил, что впредь никогда не будет помогать ему ни людьми, ни деньгами». Теперь, чтобы возместить потери, он решил лично вмешаться в события в России и, собрав 100-тысячную армию, состоявшую из «людей со всех стран мира, привлеченных лишь жаждой убивать и грабить», вступил в Россию и осадил Смоленск. Тогда Шуйский обратился к Карлу IX за дополнительной помощью, и тот прислал в Россию новый экспедиционный корпус, в составе которого был Бреретон. Вот так он представлял развитие событий в России от смерти Ивана Грозного до начала открытой польской интервенции. Дальнейшие события, в которых он принимал непосредственное участие, Бреретон описывает в 11 и 12 главах своего сочинения.
В последней главе он дает краткий обзор событий от Клушинской битвы до взятия Смоленска поляками, среди которых он называет свержение В. Шуйского, вступление польских войск в Москву и антипольское восстание в столице, а также смерть Дмитрия.
21
Такая оценка шведской военной помощи перекликается с мнением другого современника событий И.Тимофеева, который расценивает ее как намерение защитить стадо от одной стаи волков при помощи другой стаи. (Временник Ивана Тимофеева. М.-Л..