Мистер Харрис значится в списке слуг, составленном в 1618 году, когда Фрэнсис стал не только лордом Веруламом, но и лордом-канцлером. Он упоминается вместе с неким мистером Джонсом с пометкой «Не забыть отблагодарить». Однако в последнем варианте завещания его имени в списке бенефициаров нет. Генри Перси, «окаянному Перси», которого так ненавидела старая леди Бэкон, этому «собутыльнику и любовнику» ее сына, было завещано сто фунтов. Еще любопытно то, что предпоследнее письмо, которое хозяин Перси написал своей собственной рукой, было адресовано первому министру сэру Эдварду Конуэю и касалось Перси.
«Высокочтимый господин министр!
Этот джентльмен, г-н Перси, мой добрый друг и бывший слуга, просил вспомоществования у его величества за оказанные его величеству услуги, за то, что его друг был возведен в титул баронета. Нижайшей просьбой передаю это его пожелание благоусмотрению его величества. Буду признателен как за благодеяние оказанное лично мне.
Ваш искренний друг, всегда готовый к услугам
Стало быть, Генри Перси в конце концов оставил свое место, прослужив Фрэнсису Бэкону больше тридцати трех лет, но что случилось с ним потом, удовлетворили ли его прошение или нет, нам неизвестно. Он знал столько тайн своего хозяина, имел доступ к его бумагам. Поскольку с течением времени интерес Фрэнсиса все больше и больше сосредоточивался на его философских трудах и сочинениях на латыни, то вполне возможно, что какие-то рукописи более личного свойства так никогда и не попали ни в руки сэра Джона Констебла, ни в руки других душеприказчиков, и скорее всего так распорядился сам Фрэнсис. Генри Перси, человек, носивший столь громкое имя[44], до сих пор остается загадочной фигурой в жизни своего хозяина.
Странно, что Тоби Мэтью, названный в завещании 1625 года «моим старинным близким другом», получил согласно условиям этого же завещания всего лишь «перстень, который должен быть куплен ему за тридцать фунтов»; впрочем, Тоби, ставший к тому времени сэром Тоби, вполне преуспел в жизни и не нуждался в покровительстве. Несколько слуг, упомянутых в завещании 1618 года, названы и в последнем завещании как бенефициарии, например, еще одному бывшему слуге, Фрэнсису Эдни, ненавидимому леди Бэкон столь же люто, как и Генри Перси, было отказано «200 фунтов и мое парадное платье». Может быть, то самое пурпурное, в котором он торжественно въехал на лошади в Уайтхолл уже в должности лорда-канцлера. «Старому Томасу Готераму, с которым мы вместе росли, — 30 фунтов». Это был сын Томаса Готерама, который писал Энтони Бэкону во Францию в 1581 году, сообщая новости о доме. Бедняки разных приходов, родственники, крестники, друзья, многие из тех, кто служил в поместье Горэмбери, — Фрэнсис не забыл никого. Священнику Рэли было оставлено 100 фунтов, «секретарю Томасу Мэтьюзу купить драгоценность стоимостью 50 фунтов и отдать моего коня с попоной». Основная часть состояния Фрэнсиса — земли, имущество, личные и иные вещи была им «передана, подарена или предоставлена в распоряжение моей любящей жены», и список всего этого прилагался для «установления наследства, достойного виконтессы».
Этот подробнейший список не дает никаких оснований заподозрить, что мир и лад в доме был нарушен, и мы вполне можем предположить, что эта часть завещания была написана в мае 1625 года. Однако в декабрьском завещании от 19 декабря конец совсем другой.
«Все, что я передал, подарил, подтвердил по договору или назначил в виде содержания и распоряжения доходами моей жене в последней части моего завещания, я настоящим, по справедливым и весомым причинам, полностью отменяю, и это считается недействительным, при этом ей остаются только принадлежавшие ей до брака имущество и права».
По справедливым и весомым причинам… Стало быть, в последнее лето, что Фрэнсис провел в Горэмбери, после того, как он переехал туда из своей квартиры в Грейз инне, когда в Лондоне свирепствовала чума и сам он сильно недомогал, он наконец-то признал то, на что до сих пор, по-видимому, закрывал глаза: у его жены Элис связь с ее управляющим Джоном Андерхиллом. Свой завещательный отказ леди Констебл он не изменил. «Завещаю моему брату Констеблу все мои книги, а также 100 фунтов, которые должны быть выданы ему золотом; завещаю моей сестре Констебл драгоценности, которые должны быть куплены ей на сумму 50 фунтов». Видимо, он не счел родственников супруги ни в коей мере ответственными за ее неверность.
44
Генри Перси звали современника Фрэнсиса Бэкона девятого графа Нортумберленда (1564–1632), знаменитого ученого, математика, алхимика, которого прозвали «чародеем».