Тем временем, мой ясный разум приближался к бескрайнему чёрному морю, пока тело достало тёмные когти и замахнулось на слизня, а моя теневая лисичка была в одном движении мускул от того, чтобы откусить Мире голову. Через мгновение, когда я уже мысленно послал всё происходящее в жопу и смирился с мыслью, что проснусь в окружении растерзанных тел, моё тело и тело Телисы замерли, а из тени за кулисами вынырнула безобразная огромная чёрная кошка с порванным животом и разными глазами. Её зубы были во много раз больше зубов нормальной кошки, как если бы у саблезубого тигра удлинёнными были все зубы, которые не могли стать так, чтобы кошка закрыла безобразную пасть. Когда я почти по грудь погрузился во тьму океана, откуда-то издалека послышался нежный голос Линкс. Что она говорила, я не понимал, да и не сильно хотел. Слушая её я всё больше и больше погружался в сон.
***
– Малыш, я с тобой, – я наконец очнулся. Меня, видимо, переложили на кровать. Линкс, сказав это, нежно сжала мою руку. Мне даже улыбнуться своей тёте не получилось, настолько было хреново. – Ты сейчас в клановом особняке, – Рысь, похоже, предсказала мой вопрос, который я был не в состоянии озвучить. – Дима, слушай внимательно. Мы, Гриммы, из-за своих способностей можем жить очень долго. Твой троюродный дедушка сейчас охраняет дочку Николая третьего, Елизавету, а при этом он был близким другом Александра третьего и помогал ему менять пелёнки Николаю второму. Не трудно подсчитать, что дедушка прожил намного больше, нежели обычный человек. И так может каждый Гримм. Нас могут убить только две вещи: другие Гриммы, правда тут кратко рассказать не получится, и использование всей тьмы. Если мысленно дать засосать себя в то море тьмы, то это будет твоим концом. Ни регенерация, ни медицина, ничего тебе не поможет. Ты там был очень близок к той точке невозврата, и, если бы я не примчалась, почуяв неладное, ты бы там и погиб. Но это только полбеды. Через минут двадцать травы Натрикса перестанут действовать, и тьма, осевшая в теле, начнёт выходить. Я буду с тобой, но не смогу облегчить твои страдания, – Линкс ещё крепче сжала мою руку. Я был бы не против положить на её руку свою, но для меня сейчас было нереально даже моргнуть.
Какое-то время мы просидели в тишине, Линкс нервно двигала ушами, я просто любовался ею, раз уж даже голову повернуть не мог. По прошествии двадцати минут я начал чувствовать. И чувства эти были очень неприятными, словно все мои органы заменили на камни. Потом появилась боль, как если бы каждая частичка моего тела пыталась отцепиться от остальных, нарушив межатомные связи, и рассыпаться в пыль, но тут же соединялась с остальными снова, прижимаясь так сильно, что от трения становилось нестерпимо жарко. Кровь натурально кипела, сердце бешено билось, выдавая по несколько десятков ударов в секунду, буквально ломая рёбра. Лёгкие жадно втаскивали в себя воздух, чтобы через мгновение разом выпустить из себя всё, толком не насытившись. Мышцы по всему организму сокращались в бешеном темпе, ломая кости, которые тут же срастались, повреждая мышцы, и вновь ломались. Сколько в таких пытках я пролежал, я не знаю. Знаю точно, что когда боль почти отступила, а тело начало работать в нормальном режиме, с меня слезла кожа, волосы на голове выросли на метр с чем-то, появилась пышная борода, хотя я позавчера брился, зубы очень сильно увеличились в размерах, неприятно давя друг на друга, ногти на руках и ногах выросли до неприличных размеров и начали закругляться. Когда я опустил глаза на руку Линкс, которую сжимал, обнаружил, что рука моей тёти сломана и превращена в какое-то красно-синее месиво с пальцами. Но на личике Рыси не было и намёка на боль.
Как оказалось, рано я расслабился. Организм, превративший сам себя в кашу, начал регенерировать. С противным хрустом кости вставали на свои места, срастаясь как нужно, зубы, волосы и ногти выпали и начали расти по новой, мышцы начали раздуваться до привычных мне размеров. Когда последний щелчок ознаменовал конец крайне болезненного процесса, тело наполнилось силой. Я тут же вскочил с кровати и меня вырвало смесью плоти, костей и крови. Вон тот кусочек чем-то напоминал почку. Ох мать! Я попробовал выругаться, но обожженное горло издало только нечленораздельный хрип. Навалилась усталость, и я вновь провалился в забытье. Всё это время Линкс сидела рядом с улыбкой, а ля "Всё будет хорошо". Надеюсь, она была права, а то я не готов был умереть после посещения борделя. А ведь так и не потрахался там. А ведь столько предложений было…
Наконец я проснулся и понял, что если я каким-то образом заставлю себя заснуть ещё раз, то я точно больше не проснусь. Сквозь плотные тёмные шторы пытался пробиться лунный свет, но те маленькие лучики, которые пробивались через небольшие дыры в старой ткани, тонули в самой атмосфере моего родового особняка. Тело требовало действий, причём чем больше действия предполагали движения и риска для жизни, тем лучше. Линкс на том месте, где она сидела, не было, в чём я её не виню, зато на стуле кучкой валялись преступно короткие спортивные шорты и майка без рукавов. Осознавая ориентацию этих объектов в пространстве относительно меня, я вдруг понял, что в кровати не один. И, учитывая каноны жанров этого мира, я уже не удивился, когда, повернув голову, увидел огромную грудь не менее огромной хозяйки вещей со стула. Честно, против Урсулы ничего не имею, хоть и знал её весьма поверхностно и недолго, но вид моей хрен-знает-сколько-юродной сестры повергал в, по меньшей мере, трепет. Урсула в качестве ночнушки использовала медвежью, мать вашу, шкуру, которая была ей немного маловата. Видимо, шкура обычно накидывается на плечи и используется в виде эдакого плаща, но вот проблема: кроме шкуры на Урсуле больше ничего не было. И сейчас, когда, поворочавшись, девушка скинула с себя и свою ночнушку, она была абсолютно открытой для чужих любопытных и, несомненно, похотливых глаз. Надо отдать должное: мускулатура Медведицы выглядела так, что если бы я с ней сошёлся в честном поединке, Урсула убила бы меня ещё при дружеском рукопожатии перед боем, когда противники клянутся быть честными.
Медведица повернулась в мою сторону и немного приоткрыла глаза, находясь в том самом состоянии, когда ты ещё можешь вернуться к просмотру сна, но при вопросе "Как в электрическую цепь подключается вольтметр?" способен вполне осмысленно сказать "Параллельно". Её руки потянулись к телефону и, едва в поле зрения сестры попало время, она откинула телефон обратно и обвила руками меня, решив, видимо, что я ростовая подушка. Угрожающе заскрипели кости, но Медведица лишь довольно причмокнула и засопела. Утро начинается не с кофе, чтоб вас…
Мы с Урсулой однозначно стали ближе. По крайней мере, те несколько часов, которые я рисковал быть раздавленным, я внимательно изучал свою сестру. И нет, размеры груди меня интересовали в последнюю очередь, это же сестра, хоть и далёкая, как студенты от нормальной сдачи сессии. В первую очередь я прощупал своей тенью её, в чём, наверное, девушка была и не против, раз особого сопротивления я не встретил. Узнал из своего исследования много нового. В тени была информация касательно всех метаморфоз способности хозяйки, как будто чёрный ящик читаешь. Несколько раз Урсула была на моём нынешнем месте, причем однажды она таким образом чуть не одичала. Также здесь были и какие-то особенные воспоминания Медведицы, хотя почти все они были серыми и навевали тоску. С раннего детства Урсула с матерью постоянно кочевали, не задерживались в одном месте больше суток, прятали следы, словно скрывались от кого-то. Однажды вот так выскочили на одержимого Гримма, который сильно ранил мать Урсулы, да и саму девочку неслабое покалечил. На благо матери с дочкой того одержимого выслеживал Натрикс, тогда ещё женатый и ожидающий дочку. Одержимый был убит, а израненных Урсулу и её мать подлатали Натрикс и Линкс, тоже беременная. Пару раз в воспоминаниях мелькал Корвус, однажды даже был основой видения. Корвус с женой, красивой зеленоглазой женщиной, жили немного в отдалении от родового особняка, но часто наведывались к остальному семейству. Однажды Корвус подарил Урсуле нечто среднее, между топором и томагавком, и научил девочку обращаться с этим. Это было второе счастливое воспоминание после присоединения к клану. Рождается Квин, её мать умирает при родах и тут начинается долгая чёрная полоса: Линкс теряет ребёнка, Корвус исчезает после моего рождения и смерти жены, гибнет в стычке с одержимым мать Урсулы, а сама Урсула замыкается в себе и начинает сходить с ума, теряя над собой контроль. Спасла Медведицу из такого состояния Сильвер, пришедшая в клан. У Урсулы появилась цель не дать Кошке окончательно разочароваться в мире, сама же Силь своей добротой исцеляет душевные раны Медведицы. Наступило затишье, в котором Урсула постоянно занималась в зале, чтобы выплёскивать лишнюю тьму и не отравляться ею. Через несколько лет появляются слухи о том, что первый сын Корвуса жив и находится где-то в городе. Урсула боялась, что я стану одержимым, поэтому была очень сильно против меня, из-за этого её и потащили на первую встречу, чтобы в случае чего Медведица не дала бы одержимому убить Сильвер и Квин. Но я оказался нормальным, и Медведица решила, что клан идёт по чуть-чуть к возрождению. А когда Линкс притащила меня к Натриксу, Урсула вдруг поняла, что сама хочет наведаться туда, откуда меня достали и сравнять место с землёй.