Мы потратили около десяти минут на распаковку вещей и еще пятнадцать на то, чтобы одеться, а затем отправились в просторную главную комнату квартиры с двумя спальнями. Должно быть, жизнь здесь стоит денег. От высоких потолков и больших окон, выходящих на Центральный парк, до белых мраморных столешниц на кухне и подвесных светильников, напоминающих светящиеся стеклянные шары, - все безупречно.
У Габби расширяются глаза, когда она видит все это в первый раз. Это самое красивое место, в котором мы когда-либо останавливались. У меня сердце разрывается от осознания того, что, как дочь Глеба, Габби должна вести такой образ жизни, она имеет право на такой дом, который я никогда не могла ей обеспечить.
— Красиво, правда? — Спрашиваю я, потирая подушечкой большого пальца ее крошечные костяшки, пока она сжимает мои средний и указательный пальцы. Она кладет свободный палец в рот и кивает, медленно поворачивая голову, чтобы рассмотреть каждую мелкую деталь. На кухне она выглядит потерянной, не зная ни планировки, ни тонких серебряных планок, которые служат ручками для шкафов. В старых шкафах из темного дерева у Киери не было ручек, и я уверена, что изящный дизайн безупречно белых шкафов Глеба должен казаться моей девочке какой-то футуристической головоломкой.
— Может, поищем ингредиенты для завтрака? — Я показываю ей, как открывать шкафы, и начинаю с высокого, похожего на кладовку.
Взвалив ее на бедро, я переставляю предметы, пока мы копаемся в поисках пищевой соды, муки и сахара, ничего этого я не могу найти.
— Не знаю, Габби. Блинчики, наверное, можно исключить из меню, пока мы не сходим в магазин.
— Хорошо, — соглашается она, в ее тоне сквозит разочарование.
Я открываю холодильник, молясь, чтобы у Глеба действительно была под рукой еда. Кладовка не способствовала моему оптимизму. Но как только прохладный воздух омывает нас, меня охватывает облегчение. Может, у него и не так много материалов для выпечки, но в холодильнике Глеба есть целый отдел продуктов - фрукты, овощи, яйца, молоко. Забавно, но я никогда не задумывалась о том, каким едоком может быть Глеб. За все время, что мы провели вместе, я ни разу не видела, как он ест, разве что в ресторане, где Петр и Сильвия угощали нас ужином вчера вечером после свадьбы.
И снова передо мной зияет пропасть между мной и Глебом. Интересно, что нужно сделать, чтобы узнать его как личность, а не просто как задумчивого спасителя, окутанного тайной обремененного моими предположениями.
— Как насчет яичницы с сыром? — Предлагаю я, стараясь, чтобы это звучало так же аппетитно, как блины.
— Да! — Ее улыбка сияет, когда она вместе со мной заглядывает в холодильник.
Не знаю, как мне достался такой покладистый ребенок. Но я не перестаю считать свои благословения.
— А может, пока фрукты? — Я открываю ящик с фруктами, достаю яблоко и протягиваю его Габби, а затем иду за коробкой клубники.
Вместе мы готовим здоровый завтрак и отправляемся за кухонный стол, чтобы поесть. У Глеба нет под рукой стульчика-бустера, поэтому я держу Габби на коленях, и мы ковыряемся в одной тарелке.
Моя девочка удивительно жизнерадостна. Она разговорчива, несмотря на все опасности и потрясения, которые ей пришлось пережить за последнее время: от того, что ее жизнь перевернулась, до того, что она выжила в скоростной погоне, а потом спала в моей больничной палате, где за ней присматривал только Глеб, потому что я три дня находилась в коме. И все это время никто из них не знал, что Глеб - биологический отец Габби.
Я пожевала губу, размышляя о том, что могло бы произойти, если бы я не очнулась от комы. Возможно, они так и не узнали бы, потому что только я знаю правду. Чувство вины гложет меня изнутри. Видя, как ему хорошо с Габи, как ее тянет к нему... Я не знаю, где мы с Глебом окажемся. Я пытаюсь вспомнить хоть один его знак, что он может быть счастлив в этом браке, но не могу, с тех пор как я согласилась выйти замуж за Винсента Келли. В ту ночь я видела, как Глеб уходил из моей жизни, как мне казалось, в последний раз. И хотя он вернулся за мной и Габби, когда я отчаянно нуждалась в его помощи, между нами нет ничего прежнего. Я убила всю его привязанность ко мне, когда выбрала Винсента Келли.
Вчера, когда мы с Глебом стояли у алтаря, он выглядел более измученным, чем когда-либо. Ни наша полупустая свадебная церемония, ни последовавший за ней ужин не дают мне надежды на то, что он хочет строить со мной настоящие отношения. И его нежелание спать со мной после этого только подкрепляет этот факт. Хотя секс прошлой ночью, по моему мнению, был потрясающим, хотя мне практически и пришлось принуждать его к этому. Интересно, как быстро он выскользнул из комнаты после того, как я уснула? У меня сердце замирает, когда я представляю его лежащим там и ждущим удобного случая.
А сегодня утром?
Я вполне могла бы быть его секретаршей, если бы не та близость, которую мы разделили во время нашего короткого обмена мнениями. А потом он практически выбежал за дверь, чтобы скрыться от меня.
Нет, я не питаю больших надежд на то, что он готов меня простить. Но я полна решимости извлечь из нашей ситуации максимум пользы. Потому что, несмотря на все кривые шары, которые я бросала в его сторону, Глеб продолжал спасать мою задницу. Он проявил обо мне больше искренней заботы, чем любой другой мужчина, прошедший через мою жизнь.
Когда я думаю обо всем, что он сделал для меня за эти годы, мое убеждение рассказать ему о Габби растет. Он спас наши жизни, только мою он спасал больше раз, чем я могу сосчитать. Он обещал мне и моей дочери свою защиту, несмотря на риск. Он проявил к Габби огромную заботу и внимание, не задумываясь ни о чем. Сейчас, как никогда, я знаю, что он заслуживает правды о своей дочери.
Глубоко вздохнув, я начинаю разрабатывать план.
— Хочешь помочь мне приготовить что-нибудь на ужин сегодня, булочка? — Спрашиваю я, когда Габби неуклюжей вилкой подносит ко рту яичницу.
Она падают с зубцов обратно на тарелку, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Что мы готовим, мама?
— Пока не знаю, но как только закончим завтракать, посмотрим, с чем нам придется работать.
— Хорошо!
Это легкий день, такой же, как у нас с Габби в мой единственный выходной в бурлеск-салоне, где я работала у Келли. Мы планируем нашу кулинарную феерию, исследуем дом и смотрим мультфильмы на массивном восьмидесятидюймовом телевизоре Глеба, который занимает всю стену его гостиной. Затем мы готовим жаркое, используя ингредиенты из холодильника и кладовки.
Солнце садится, и с наступлением ночи я размышляю, стоит ли написать Глебу, чтобы узнать, когда он будет дома. Я не хочу его напрягать, особенно после того, как он так грубо ушел сегодня утром. Но ведь Габби скоро пора спать. Я надеялась устроить хороший семейный ужин, а потом уложить ее спать, прежде чем обрушить на Глеба свою бомбу. Но я не хочу нарушать график Габби, если это возможно. У нее была очень тяжелая неделя.