Открыв дверь, я могу найти дорогу через гостевую комнату, используя слабый свет, просачивающийся из коридора. Я дохожу до ее кровати, осторожно укладываю ее спиной на подушки и укутываю одеялами.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — Предлагаю я.
Габби с энтузиазмом кивает, ее большой палец крепко зажат между губами. Затем свободной рукой она похлопывает по матрасу рядом с собой. Боже мой, эта девочка… Если бы сердца могли разбиваться от чего-то восхитительного, мое бы уже валялось на полу.
Устроившись на кровати рядом с ней, я скрещиваю лодыжки и прислоняюсь спиной к изголовью.
— Ну что, ты готова? — Спрашиваю я, когда она прижимается ко мне.
Габби кивает, ее большие зеленые глаза округляются, когда она смотрит на меня.
— Эту историю мой старший брат рассказывал нашим младшим братьям и сестрам, когда кому-то из них снился плохой сон. Она гласит: В одной стране, в одном королевстве жил король, у которого было три сына...
Габби прижимается ближе, упираясь щекой в мои ребра, и уголки моих губ изгибаются. Ее маленькое тело начинает расслабляться, дыхание становится медленным и ровным, пока я рассказываю ей о трех сыновьях, которым было поручено поймать жар-птицу, прилетавшую в сад их отца каждую ночь. И когда я дохожу до приключения братьев в лесу, где они сталкиваются с ужасным серым волком, Габби с трудом удерживает веки открытыми.
Я продолжаю говорить, наблюдая, как она медленно погружается в сон. И когда я убеждаюсь, что она снова спит, я приостанавливаю свой рассказ, ожидая, не разбудит ли ее тишина…она тихонечко посапывает, поэтому я задерживаю дыхание и осторожно опускаю свой вес обратно на кровать. Я поворачиваюсь, чтобы выскользнуть из комнаты, и вижу, что Мэл стоит в дверном проеме, прислонившись бедром и плечом к раме, и наблюдает за мной. Все, что я могу разобрать, это ее силуэт, освещенный лампой позади нее.
Я бесшумно ступаю по полу, и Мэл делает шаг назад, чтобы я мог проскользнуть через небольшое отверстие в коридор, не проливая больше света на спальню. Без сомнения, Мэл ждала, когда я уступлю ей место на кровати. Вероятно, она хочет спать, раз уж наша ночь была прервана.
В животе у меня поселилось сильное разочарование, хотя предполагалось, что мы будем смотреть только фильм. Но я вряд ли могу винить ее за то, что она хочет остаться с Габби. Возможно, она боится, что кошмар ее дочери вернется.
И мне было трудно покинуть спальню, даже когда я видел, что она крепко спит.
— Она заснула, — пробормотал я. — Надеюсь, ты не против...
Не успеваю я закончить фразу, как Мэл снова обнимает меня за шею. Ее длинное, гибкое тело прижимается к моей груди, ее губы находят мои со страстью, которая взрывается во мне, как граната.
И в одно мгновение все тщательные ограничения, которые я установил для себя, разлетелись вдребезги.
11
МЭЛ
Сердце колотится о ребра, когда руки Глеба обхватывают меня за талию, прижимая к своему крепкому телу. Наши губы сомкнулись, и мы стоим в коридоре, словно не зная, в каком направлении двигаться дальше. Его пальцы скользят по моей спине, одна рука висит маняще низко, не доходя до моей попки. Я чувствую, как между нами разгорается возбуждение, и это заставляет мою кожу трепетать от предвкушения.
Наблюдение за тем, как Глеб так мило и комфортно ведет себя с нашей дочерью, прорвало мои защитные стены: видеть, как Габби прижималась к нему, когда он сидел с ней, как он редко улыбался, когда она это делала - высшая степень кайфа, а когда он рассказывал сказку на ночь своим низким, шелковистым голосом, я просто не могла оторваться.
Поэтому, когда он вышел в коридор, я не смогла сдержаться. Я бросила осторожность на ветер.
Я хочу Глеба. Я хочу доверять ему и хочу показать ему, как отчаянно он нужен мне в моей жизни. В нашей жизни. Потому что я уже не могу представить ее без него.
И боже, как же хорошо, когда я в его объятиях.
В то время как на диване он, кажется, не решался, почти сопротивлялся, чтобы поцеловаться со мной, в этот раз он чувствует себя более чем готовым к близости. И когда я незаметно веду его назад, в сторону спальни, он не останавливает меня.
Тепло пробегает по моей коже, когда мы переступаем порог его темной комнаты. Потянувшись за спиной, я с легкостью закрываю дверь, впуская нас в темноту, которая кажется Глебу естественной средой обитания.
Его руки, такие сильные и осторожные, скользят по моим бедрам, ощущая их изгибы и разжигая дремлющее в глубине души желание. Не задумываясь, я прижимаюсь к его плечам и подпрыгиваю, чтобы обхватить его ногами за талию.
Глеб стонет, и я задыхаюсь, вспоминая швы, которые я наложила на его ребра всего несколько часов назад. Но когда пытаюсь опуститься на пол, он не дает мне этого сделать. Вместо этого он легко несет меня к кровати. Когда он укладывает меня на матрас, а его тело слегка прижимается к моему, мне кажется, что мое сердце может просто взорваться - так быстро оно бьется.
Почему Глеб так на меня влияет, я не знаю, но ни один другой мужчина не пробуждает во мне такого отчаянного голода. И нервы, которые заставляют меня дрожать, скорее от возбуждения, чем от страха.
— Боже, ты чертовски красива, — хрипит Глеб, и от нехарактерной грубости его голоса у меня все внутри сжимается.
Я нежно провожу кончиками пальцев по почти кошачьим углам его лица.
— Кто бы говорил, — пробормотала я, а затем запустила пальцы в его темную стрижку и притянула его губы к своим.
Одна его рука опирается на матрас рядом со мной, а другая медленно движется вверх по длине моего тела, обходя только что надетый топ. Но мне до боли хочется ощутить его кожу на своей, грубые мозоли, напоминающие о том, что он - трудяга с еще более трудной работой. Поэтому я отпускаю его волосы и ногтями пробираюсь вниз по спине, задирая рубашку, пока та тащится вверх по позвоночнику.
Наши губы расходятся, когда Глеб плавным движением позволяет ткани соскользнуть через голову. И пульсирующие мышцы, которые он обнажает в темноте, приобретают почти неземное сияние. Его светлая кожа выделяется на фоне темных чернил его татуировок при таком освещении, а герб, выбитый на сердце, привлекает мое внимание.
Когда я провожу по нему пальцами, исследуя тонкие изгибы, он закрывает глаза, его адамово яблоко вздрагивает, когда он тяжело сглатывает. В голове мелькает воспоминание: рука Глеба накрывает мою, его пальцы нежно обхватывают костяшки пальцев, когда он отводит мою руку от той самой татуировки, которую я сейчас глажу.
— Возможно, сегодня мы сможем оставить прошлое позади, — предложил он, его русский акцент стал еще гуще от эмоций.