Я тушуюсь так долго, что пальцы на ногах начинают покалывать от недостатка кровообращения. И когда я уже рискую окончательно усыпить их, я поднимаюсь, чтобы пройтись по склонившейся траве рядом с сооружениями моста. Саша уже должен быть здесь, и эта мимолетная мысль усиливает мое напряжение. В моем мозгу проносится страх, что Сашу поймали и пытают. А может, его уже убили.
Солнце медленно опускается к горизонту, заливая золотым светом реку Гарлем и создавая длинные тени на опорах Хай-Бридж. И все, что я могу сделать, это ждать. Потому что сообщение брата о том, что его раскрыли, может стать последним гвоздем в его гроб.
— Где ты, блядь, Саша? — Прорычал я себе под нос.
В быстро гаснущем свете заката мои глаза улавливают силуэт приближающейся фигуры. Его руки засунуты глубоко в карманы, плечи нахально ссутулены, чтобы он больше походил на одного из бандитов Михаила.
Но походку Саши я узнаю где угодно. Он легко и непринужденно передвигается по земле. Он проходит мимо черных теней, в которых я притаился, не обращая на меня ни малейшего внимания. Но по тому, как он слегка наклоняет голову в мою сторону, я понимаю, что он меня чувствует. Он огибает угол орудия и через мгновение исчезает за ним.
Я жду, следя за тем, чтобы никто не последовал за ним. И когда я убеждаюсь, что мы одни, я крадусь вдоль темных теней стены, чтобы встретить его.
— Прости, что так поздно, — рычит он, прислонившись к основанию моста. Его руки скрещены на широкой груди, одна нога отставлена назад в непринужденной позе. Но хмурые брови говорят о том, что он раздражен. — Меня втянули в одну из облав Михаила. Змей решил, что сегодня хороший день для охоты, а когда я сказал ему, что у меня есть планы, он начал что-то подозревать. Я не мог рискнуть уйти, пока мы не закончим.
По сухому тону Саши я понял, что «охота», которую ему поручили, не связана с крупной дичью или фазанами. Скорее всего, сегодня на улице забрали несколько беззащитных молодых женщин или несколько мужчин Велеса лишились жизни. Мой желудок бешено вращается, гнев бурлит в жилах.
— Лучше быть в безопасности, чем погибнуть, — отрывисто отвечаю я. Кому какое дело до моего стресса, когда Саша вынужден проводить свои дни, разгуливая по минному полю врагов, притворяясь, что он такой же больной и извращенный, как и те, кто им командует? Как бы мне ни было неприятно это делать, я могу подождать. — У тебя неприятности или что-то еще?
— Если то, что Михаил ко мне привязался, означает неприятности, то я по уши в этом дерьме. Он назначил меня одним из руководителей крупной транспортной операции на следующей неделе. Если ты хочешь ударить его по больному месту, это может стать твоей золотой возможностью.
— О какой крупной операции идет речь? — Спрашиваю я, скрещивая руки на груди, чтобы повторить его позу.
— Не менее десяти грузовиков, все с запада.
Я издаю низкий свист.
— Что он с ними сделают?
— Насколько я понимаю, он отправляет их на грузовых судах, всех, кроме тех девушек, которых он может продать за большие деньги своим VIP-персонам. В его поместье уже есть немало дорогостоящих активов, ожидающих аукциона. — Голос Саши непринужденный, выражение лица совершенно спокойное. Но даже в темноте я вижу, как яростно работает его челюсть. Никто не хочет видеть, что произойдет, когда истечет таймер его практического спокойствия, как обратный отсчет на бомбе.
— Как, черт возьми, Михаилу удается перевозить столько девушек через границу Нью-Йорка и не поднимать тревогу? — спрашиваю я, чувствуя нарастающее разочарование.
— У него в кармане губернатор, — пожимает плечами Саша.
Осознание этого вызывает столько призраков из моего прошлого. Когда мы только переехали в Нью-Йорк, давняя подруга Петра, Дани, часто бывала рядом. Они с телохранителем Петра, Ефремом, неплохо ладили... пока он не погиб в нашей схватке с Михаилом. Ее отец, губернатор, никогда не был в восторге от ее дружбы с Велесом. И я знал, что Михаил уже давно кормит губернатора с ладони. Но я и представить себе не мог, что все может быть настолько плохо.
Я всегда считал, что семья Дани более благородная, она все же решила выйти замуж за Михаила после смерти Ефрема. Так что, возможно, мое представление о них как о семье ошибочно. Тем не менее, у меня никогда не было впечатления, что губернатор или Дани, так охотно залезет в постель к Михаилу. Это говорит о том, что у Михаила, скорее всего, есть что-то на политика, и что губернатор не хочет, чтобы это стало известно.
— Губернатор одобрил поставку?
Саша кивает.
— Грузовики вкатываются в город средь бела дня. А вот с погрузкой девушек на грузовые корабли будет немного сложнее - больше международных правил. Так что это произойдет поздно ночью. Вот тогда ты сможешь нанести ему сильный удар.
Я киваю, мой пульс учащается при мысли о том, что Михаила можно ударить ниже пояса. Но готов ли Велес к такому возмездию, я пока не знаю.
— Что ты слышал о том, как Михаил относится к Велесу?
Саша усмехается.
— Он говорит о вас, как о выпоротых собаках. Но не думаю, что он больше не видит в вас угрозы. Он просто получает удовольствие от того, что издевается над вами.
Он полагает, что мы не станем преследовать Живодеров, а поскольку губернатор на стороне Михаила, он может вести себя в своих делах так нагло, как ему вздумается. Я расчесываю пальцами волосы. Это действительно заманчивая идея. Но если мы поторопимся и сделаем шаг слишком рано, то тем самым сорвем свое прикрытие.
А если мы сделаем это и потерпим неудачу, я не сомневаюсь, что Михаил сотрет нас с лица земли.
— Я поговорю с Петром, — говорю я, опуская руки по бокам. — Как бы хорошо ни звучала эта возможность, он, возможно, захочет подольше сохранить имидж побитой собаки, пока наши силы не станут достаточно сильны, чтобы раз и навсегда расправиться с Михаилом и его бандой Живодеров.
Саша кивает, его плечи опускаются, когда он отталкивается от стены. И вдруг он выглядит изможденным. Должно быть, он чувствует конфликт, который требуется для сохранения прикрытия. Я знаю своего брата. И его сухое чувство юмора, всего лишь маска. Стена, которую он возводит, чтобы выполнить работу, даже если она будет съедать его изнутри.
— Я дам тебе знать, как только поговорю с Петром.
— А пока я буду следить за другими возможностями.
Я киваю.
— И еще одно, — говорит он после паузы. — Михаил намекал на то, чтобы перевезти меня в свое поместье на севере штата Нью-Йорк.
— Правда? — Это было быстро.
— Судя по тому, что говорят его люди, это введет меня в «доверенный внутренний круг»». Он делает преувеличенные воздушные кавычки, и его задетый тон подшучивает над тем, что он удостоился такой чести.