Так больно чувствовать, как он ускользает из моих пальцев. Знать, что я виновата. У меня просто слишком много багажа, слишком много шрамов. И я не могу быть с тем, кто не принимает меня такой, какая я есть - и красоту, и недостатки. Поэтому, как бы отчаянно я ни любила, мне нужно отпустить Глеба.
Но, боже, делая это, я чувствую, что пытаюсь вырезать часть своей души.
Слезы медленно утихают, и я вытираю лицо, приходя в себя.
— Мне жаль, — бормочу я, смущение следует за моим полным крахом.
— Не надо, — говорит Сильвия, в последний раз сжимая меня. Затем она поворачивает меня за плечи, чтобы закончить расстегивать мое платье. — Похоже, ты сделала все, что могла, — добавляет она после минутной паузы. — Иногда отношения запутанны, и эмоции могут затмить суждение людей. Глеб изменит свое мнение.
— Возможно, — соглашаюсь я, но не уверена. Не представляю, как мы сможем выжить как пара, если он усомнится в моей честности и будет использовать против меня то, что я сказала. Я закусываю нижнюю губу, и мои сомнения глубоко укореняются в моем животе. Потому что он не совсем неправ. Я хранила свой секрет о Габби месяцами… годами, если быть честной с собой.
Сильвия отстегивает последние застежки на моем корсете, но почему-то я не чувствую, что могу дышать легче. Моя вина и раскаяние держат меня в железной хватке. Прижимая ребристую часть к груди, чтобы тяжелое платье не соскользнуло с моих плеч, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
— Спасибо, — говорю я, но я имею это в виду по многим другим причинам, а не только из-за того, что она помогает мне выбраться из моей тканевой клетки.
— Не за что, — говорит она. — Думаю, у нас здесь еще есть кое-какая дополнительная одежда... — Она направляется к комоду и достает удобные на вид шорты для сна и большую футболку. Она кладет их на кровать для меня, затем поворачивается, чтобы одарить меня еще одной доброй улыбкой. — Могу ли я принести тебе что-нибудь еще?
— Новый старт? — горько шучу я.
Сильвия наклоняет голову, словно удивленная моим ответом.
— На какой новый старт ты надеешься? — мягко спрашивает она.
И я понимаю, что мое предложение может подразумевать, что я готова собраться и найти новое место для жизни. Черт, это был бы не первый раз, когда я сбежала, когда стало тяжело.
Но не в этот раз.
Покачав головой, я опускаю глаза в пол.
— Я просто хотела бы вернуться и сделать все по-другому. Не совершать тех ошибок, которые я совершила.
— Каких ошибок?
— Ну... если бы я не уехала из Нью-Йорка изначально... Если бы я по-другому вела себя с Винни... Если бы я сказала что-то о Габби раньше... — Так много «если». Так много неправильных поворотов и выборов. Я снова качаю головой, чувствуя тяжесть собственной несостоятельности. — Может быть, с Глебом все могло бы сложиться иначе.
Когда я поднимаю глаза, карие глаза Сильвии мягкие и полные сочувствия.
— Это наш выбор в жизни делает нас теми, кто мы есть, Мэл. И ошибки, это только ошибки, если ты учишься на них. Никто не может ожидать от тебя совершенства. Я уверяю тебя, что Глеб далек от этого. И я не могу себе представить, что он будет использовать эти решения против тебя, потому что так очевидно, как сильно он заботится о тебе.
— Ты думаешь?
Хотя Сильвия старше меня на пять лет, она настолько проницательна и заботлива, что это меня поражает. Для меня она представляет собой нечто среднее между старшей сестрой и матерью, и я так безмерно ее уважаю. Трудно не верить ей, когда она говорит, что все получится, что Глеб не будет судить меня за мои ошибки. Или, скорее, моей крутой кривой обучения. Потому что она права. Это может быть болезненно, но я пытаюсь вырасти в более доверчивого и честного человека. Даже если это меня чертовски пугает.
— Отдай Глебу больше уважения, — мягко настаивает она. — Я знаю, что он своего рода загадка. — Она тихонько смеется, заставляя меня улыбнуться. — И может быть страшно открыться мужчине, у которого есть сила тебя уничтожить.
Веселье срывается с моих губ, когда она бьет прямо в суть вопроса. Затем глаза Сильвии вспыхивают с убеждением, которое потрясает меня до глубины души.
— Но я знаю Глеба достаточно давно, чтобы увидеть, какое золотое сердце он скрывает. И хотя он, возможно, не говорил много о своих чувствах, я вижу, как он смотрит на тебя. Если ты позволишь ему, я думаю, Глеб был бы готов положить мир к твоим ногам.
Сердце колотится о ребра, я отчаянно пытаюсь не дать волне надежды и тоски захлестнуть меня. Я хочу верить ей. И я хочу увидеть, что она видит в Глебе. Я хочу знать, что он чувствует ко мне то же, что и я к нему. Но я боюсь, что я сама забрела на эту нестабильную ветку. И мне кажется, что моя опора может уйти из-под ног в любой момент. Я буду падать в неизвестность, и никто меня не поймает.
Словно выдергивая мысль из моей головы, Сильвия спрашивает:
— Ты любишь Глеба?
Вопрос кажется шокирующе интимным, и все же я знаю, что она бы не спрашивала, если бы ей не нужно было сказать что-то важное.
— Да, — бормочу я сквозь комок, образующийся в горле.
Она кивает, теплая улыбка озаряет ее тонкие черты.
— Любовь может быть мощной силой, Мэл. Если вы оба готовы работать ради нее, вам не стоит так быстро сбрасывать ее со счетов.
С этими словами Сильвия желает мне спокойной ночи, оставляя меня одну растерянной в моей комнате. И в наступившей тишине я понимаю, что это настоящий, скрытый вопрос.
Готовы ли мы с Глебом все еще работать ради наших отношений?
35
ГЛЕБ
Я вообще не спал. И каждый раз, когда я закрывал глаза, из темноты всплывало надломленное выражение лица Мэл, чтобы преследовать меня.
Когда я лежу без сна ранним утром, я расчесываю волосы пальцами и крепко дергаю их за корни. Мягкий матрас подо мной кажется неправильным без ее тепла рядом со мной, слабый свет, пробивающийся через окно, всего лишь напоминание о том, что я не ближе к любимой женщине, чем был вчера.
Мне нужно это исправить. Мне нужно исправить нанесенный мной ущерб.
Но после нескольких часов непрестанных попыток придумать достойный способ исправить разлад между нами, я не могу придумать ничего лучше, чем извиниться. Это меньшее, что я должен Мэл за то, что я сказал, за то, что не доверял ей, хотя сам требовал этого от нее с самого начала.
Я не знаю, заслуживаю ли я ее прощения, но, если смогу, я хочу попытаться все уладить. Потому что Мэл и Габби - центр моего мира. И я чувствую себя болезненно опустошенным при мысли, что их нет в моей жизни. Поэтому, как только это становится хотя бы отдаленно приемлемым, я вылезаю из кровати, чтобы принять душ и отправиться в дом Велеса.