Я включаю поворотник.
— Ну и хрен с ним, с твоим отцом. Я собираюсь позаботиться о твоих ебучих тёти и дяде.
Я начинаю поворачивать руль, и Рэйвен протягивает руку, хватаясь за него, чтобы остановить меня.
— Нет! — рычит она. — Ой. Чёрт побери, у меня голова болит.
Я хватаю Рэйвен за подбородок, поворачиваю её голову к себе, наклоняюсь и смотрю ей в глаза.
— У тебя грёбаное сотрясение мозга, Рэйвен. Насколько сильно они тебя ударили?
Зрачки у неё расширены, но не слишком. Я видел и похуже, но всё же. Наверняка ей охренительно больно.
— Не так уж и сильно, — морщится Рэйвен. — Но довольно сильно.
Всего в нескольких сантиметрах от неё я наблюдаю, как Рэйвен прикусывает нижнюю губу, и мне ужасно хочется овладеть ею. Именно этого я и хотел каждую секунду, с тех пор как вышел из неё прошлой ночью. Но знаю, что она сейчас в полной заднице, как телом, так и разумом.
— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен прямо сейчас развернуться и пойти разорвать их на части, — бормочу я, едва касаясь её губ своими губами.
Рэйвен прерывисто выдыхает, её глаза мечутся от одного моего глаза к другому.
— Потому что я позабочусь о них. Обязательно позабочусь. Но сегодня, прямо сейчас, мне действительно нужно пойти и узнать, кто ещё пытается меня убить. Подражатель должен быть в приоритете.
Я отпускаю её подбородок, зная и ненавидя, что Рэйвен права. Мне нужно сосредоточиться и позаботиться о худшем варианте. В данный момент мне хочется сказать, что это её тётя и дядя, хотя я знаю, что если бы подражатель был здесь, то он бы точно стал худшим.
Я думаю о девушках, которых он убил. Содрал кожу. Резал. Насиловал. Издевался. Я думаю о том, что это случилось с Рэйвен, и этого достаточно, чтобы я выключил поворотник и вернулся на дорогу, в сторону тюрьмы.
— Как только мы разберёмся с этим долбанным подражателем, твоим тёте и дяде кранты, — рявкаю я, чертовски серьёзно.
— Поверь мне, я знаю это, — шепчет она, глядя в окно.
Проходит совсем немного времени, и мы въезжаем на территорию тюрьмы, высокие ворота, башни и ограды тянутся по всему периметру. Это место само по себе является настоящим адом, идеальным местом для её отца.
Вообще-то, беру свои слова обратно. Идеальное место для него — под моим ножом. Только тогда справедливость восторжествует.
— Я даже не знаю, что я должна сказать. — Теперь Рэйвен потряхивает, и она нервно стискивает руки.
— Пропусти всю эту душещипательную хренотень. Он наверняка наплетёт кучу всего и попытается тебя разжалобить, но ты не должна за это цепляться. Давай войдём и выйдем отсюда.
Рэйвен смотрит на меня, в её глазах страх и надежда.
— Ты будешь со мной всё время?
Я провожу языком по зубам.
— Ни за что на свете я не позволю тебе пойти туда одной.
Она выдыхает, и всё её тело вжимается в сиденье.
— Ладно, хорошо.
Я заезжаю на свободное место и глушу тачку.
— Ты готова?
Она сжимает бёдра пальцами.
— Нет. Не совсем.
Я наклоняюсь вперёд и хватаю Рэйвен за шею, более нежно, чем обычно, потому что у неё сотрясение мозга. Притягиваю её голову к себе и прижимаюсь губами к её губам. Я целую глубоко, отчасти желая заявить на неё права до того, как Рэйвен войдёт туда к куче грязных мужиков, а отчасти желая ради неё проглотить её нервы.
Рэйвен растворяется во мне, тянется руками вперёд и хватает меня за лицо. Она держится за меня, как за якорь, как будто не хочет, чтобы я отпускал её, позволял ей кануть в неизвестность.
— Я не дам тебе утонуть, — бормочу ей в губы.
Она обнимает меня крепче, как будто я вдыхаю в неё жизнь. Как будто я даю ей силы двигаться дальше. Я вдохну в её лёгкие всё до последней капли, если это будет означать, что Рэйвен будет дышать ещё хоть мгновение.
С каждой секундой она всё глубже проникает в ту часть моей души, которая дремала всю мою жизнь. Та часть меня, которую я всегда считал сломленной, но это было не так. По крайней мере, не совсем так.
Просто не хватало Рэйвен.
Она отрывается от моих губ, откидывается назад и опускает руку. Потянувшись, Рэйвен хватает меня, переплетая свои пальцы с моими.
— Не отпускай меня.
— Не отпущу, даже если ты меня об этом попросишь.
Сделав ещё один глубокий вдох, мы выходим из машины, расцепляя пальцы, и снова переплетаем их, как только оказываемся у передней части автомобиля. Она крепко сжимает мои пальцы, перекрывая кровообращение, пока мы идём к двери.
Я проверил часы посещения, прежде чем мы приехали, и был рад, что нам повезло и что часы посещения были сегодня. Быстро позвонив одному из папиных людей, он смог потянуть за несколько ниточек и внести Рэйвен в список посетителей.
Я чувствую себя странно, когда подхожу к двери под руку с девушкой. У меня никогда раньше не было девушки. Я даже никогда не держал девушку за руку. Это кажется странным, но в то же время правильным. Как будто Рэйвен всегда должна была быть рядом со мной. Грёбаная львица рядом со львом. Она свирепая, если не сказать немного дикая.
Но я укрощаю манию в её мозгу так же, как она пробуждает эмоции в моем.
Прежде чем мы подходим к двери, раздаётся жужжание, и, взявшись за ручку, я открываю её, пропуская Рэйвен вперёд себя.
Она подходит к столу, и я встаю за ней, наблюдая за всеми вокруг. Я не доверяю ни единой душе, ни одному человеку. Не хочу, чтобы хоть один человек, чёрт возьми, посмотрел на неё неправильно. Если они это сделают, я обещаю, что вернусь за ними.
Гарантирую, блядь.
— Я здесь, чтобы встретиться с заключённым, — говорит Рэйвен таким же неуверенным голосом, как и язык её тела.
Женщина в костюме охранника, с зачёсанными назад волосами и блестящим значком, смотрит на Рэйвен, включая динамик. Он потрескивает, прежде чем раздаётся слишком громкий голос.
— И к кому вы пришли?
Рэйвен на мгновение бросает на меня взгляд через плечо, а затем снова смотрит на женщину через мутное стекло перед собой.
— Кэш Кроу.
На другом конце — тишина. Даже потрескивание прекращается, когда женщина смотрит на нас.
— Вы в списке посетителей? — спрашивает она спустя мгновение. Треск, затем тишина.
Рэйвен поворачивается и смотрит на меня, как будто совсем забыла об этом.
— О, чёрт...
Я наклоняюсь над её плечом и говорю в динамик.
— Да, она в списке. Рэйвен Эббот.
Женщина пристально смотрит на меня, прежде чем набрать текст на своём компьютере, и я знаю, что имя Рэйвен появится на экране, как и моё. Я никак не связан с Кэшем Кроу, но Рэйвен ни за что на свете не пойдёт разговаривать с этим ублюдком в одиночку.
Женщина стучит по клавиатуре, кажется, целую вечность, прежде чем вытащить лист бумаги из папки и засунуть его под стеклянную перегородку.
— Мне нужно, чтобы вы оба расписались внизу страницы.
Я бросаю на него взгляд и вижу правила посещения заключённых строгого режима. Подписываю листок, не вчитываясь в строки, зная, что это полная херня, о которой нам не стоит беспокоиться. Это будет посещение «одна нога здесь, другая — там».
Рэйвен долго перечитывает правила, бледнея с каждой строчкой. Мне хочется придушить её за то, что она выплёскивает свои эмоции. Сейчас самое неподходящее время для проявления чувств. Она должна сосредоточиться только на задании и ни на чём другом.
Но я прихожу к выводу, что это невозможно, когда дело касается Рэйвен.
Женщина за стеклом поднимает трубку.
— Заключённый один-шесть-семь-шесть-ноль-шесть. Пожалуйста, приведи его в комнату для посетителей номер семь, — женщина постукивает ручкой по столу, — ага, с языка снял. Спасибо.
Она кладёт трубку и смотрит на нас.
— Пожалуйста, присаживайтесь, вас скоро вызовут.
Мы подходим к пластиковым сиденьям, которые слишком замацаны чужими отпечатками пальцев и не очень удобные. Рэйвен садится на него, даже не пытаясь скрыть своего волнения.
— Тебе нужно успокоиться. Сосредоточься, — подталкиваю её коленом, и Рэйвен смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами.
— Я сейчас увижу своего отца. Никогда не думала, что увижу его снова.
В её голосе слышится волнение и разочарование. Она хочет увидеть его и не хочет. Какая интересная война эмоций.
— Ты скучаешь по нему?
Её взгляд затуманивается, погружаясь в воспоминания, которые я не могу увидеть.
— Он любил меня. Так сильно любил меня, Каэлиан. Он бы сжёг мир дотла, чтобы защитить меня. И теперь, когда во мне таится та же тьма, я понимаю его ярость. Жажду. Разница лишь в том, что он нападал на невинных, а я лишь хочу избавить мир от зла. Таких, как он.
Как, должно быть, трудно любить того, кого ненавидишь. Ненавидеть того, кого любишь.
— Кэш Кроу? — монотонный голос доносится из динамика, затем раздаётся жужжание, и массивная стальная дверь открывается. На пороге стоит мужчина-охранник с большим брюшком, свисающим через пояс. Как он умудряется дотянуться до дубинки, электрошокера или чего-то ещё, висящего у него на поясе, остаётся загадкой. Этот человек точно недостаточно быстр, потому что он точно недостаточно силен.
Рэйвен встаёт, и я оказываюсь прямо за ней, согревая её своим теплом. Мы подходим к охраннику, и я слышу, как сердце Рэйвен бьётся в тишине, словно барабан. Мы проходим дверь за дверью, останавливаясь каждый раз, когда закрывается одна, чтобы дождаться открытия следующей. Это долго и непродуктивно. Я не в первый раз посещаю тюрьму или Пеликан-Бей, если уж на то пошло. Но в этот раз всё по-другому.
Потому что мне есть кого защищать.
Я хватаю Рэйвен сзади за шею, слегка сжимая напряжённые мышцы. Она опускает плечи, но они и близко не расслаблены.
Она охренительно ошалевшая.
Мы поворачиваем налево, проходим через следующие двери и направляемся в зал для посетителей. Мы останавливаемся у номера семь, внутри — маленький столик, три стула и больше ничего. На стене есть зеркало, которое, как я знаю, двустороннее, а камера в углу на потолке будет следить за каждым нашим движением и слушать каждое сказанное нами слово.