— Подождите здесь. Заключённый будет здесь через минуту.
Охранник поворачивается, чтобы выйти, но в последний момент останавливается и оглядывается через плечо.
— Знаете, это первый посетитель, который у него был. — Он смотрит на Рэйвен, и мне хочется выцарапать его глазёнки пальцами. — Полагаю, ты его дочь?
Рэйвен замирает, затем коротко кивает.
— Он много говорит о тебе. Он будет рад тебя увидеть. — С этими словами охранник разворачивается и уходит, дверь с жужжанием закрывается за ним.
Рэйвен так резко опускается на стул, что ножки скрипят по цементному полу. Я сажусь рядом с ней, уже готовый убраться отсюда к чёртовой матери.
Мы сидим в тишине всего несколько мгновений, прежде чем дверь снова жужжит, и до моих ушей доносится звук цепей, ударяющихся о цепи.
Рэйвен превращается в камень рядом со мной.
Дверь медленно открывается, и в неё вплывает поток оранжевого света, окутанный цепями.
Я смотрю на мужчину, которого видел только по телевизору. Такой непохожий и в то же время такой похожий. Его борода длиннее, как и волосы. Тёмные волосы, как у Рэйвен. Тёмные, густые и блестящие, несмотря на то, что он проводит дни и ночи в тюремной камере строгого режима.
Охранник с каменным лицом входит в камеру и убеждается, что Кэш сидит на своём стуле. Он пристёгивает цепи вокруг его лодыжек к петле, вбитой в бетонный пол. Охранник дёргает за цепь, убеждаясь, что она надёжно закреплена, прежде чем встать, бросить взгляд на Кэша и молча выйти, закрыв за собой дверь.
На мгновение воцаряется тишина, затем звенит цепь, и Кэш поднимает руку в сторону Рэйвен.
Я поднимаю руку вверх, обхватывая пальцами его цепи и притягивая его руки обратно к столу.
Его руки с лязгом опускаются на поверхность. Атмосфера в комнате мгновенно меняется, и я знаю, без сомнения, что, если бы нас не было в этих стенах, Кэш Кроу попытался бы убить меня.
На хуй его.
Рэйвен
Папа.
Он выглядит так же, как и раньше, но в то же время совсем другой. Старше. Может быть, немного уставший. Не такой расслабленный, как раньше. У него больше морщин вокруг губ и глаз, но его ярко-голубые глаза остались прежними. Того же оттенка, что и у меня. Его тёмные волосы тоже того же оттенка, что и мои.
Хотя в остальном я — копия своей матери.
Мама.
У меня щемит в груди, пока отец наблюдает за мной, а Каэлиан на взводе, прижимая руки отца к столу.
— Не трогай её, — рычит он, и его голос звучит более свирепо, чем я когда-либо слышала.
Отец не обращает на Каэлиана внимания, его глаза изучающе смотрят на меня.
— Моя Крошка Ворон.
Стон вырывается из моего горла, но я проглатываю его, прежде чем кто-либо его услышит.
Голос Каэлиана звучит у меня в ухе. «Сосредоточься».
Сосредоточься.
Я прочищаю горло.
— У меня есть пара вопросов.
Отец пристально смотрит на меня, на его лице никак не отражается то, что я сказала про вопросы.
— Как у тебя дела, Рэйвен? Ты так выросла. — Его глаза блестят, и мне становится дурно. Я никогда раньше не видела его таким взволнованным. — Ты выглядишь совсем как мама.
Опускаю взгляд на стол и краем глаза замечаю, как его пальцы дёргаются, чтобы дотронуться до меня. Я не хочу быть похожей на свою маму. Не хочу быть похожей ни на кого из них. Но он прав. Я копия моей мамы и копия моего отца, но мне действительно не хочется, чтобы меня ассоциировали ни с кем из них.
Хотя моё сердце... моё сердце говорит об обратном.
Эмоциональный, неуравновешенный ребёнок, которого научили рисовать на жертвах своих родителей, хочет только их любви и принятия.
— Там кто-то есть... в Орегоне. Он копирует тебя.
— Он копирует нас, Крошка Ворон.
Мой нос горит от волнения, и я хлопаю ладонями по столу.
— Я — не ты.
Он наклоняется вперёд, и я чувствую знакомый запах отца. Даже годы, проведённые в тюрьме, не смогли уничтожить этот запах, который я могу приписать только ему. Он пахнет как... дом.
— В тебе течёт кровь Кроу. Твои глаза — это мои глаза. Я узнаю убийцу, когда вижу его.
Отец начинает откидывается на спинку стула, но не может этого сделать, так как Каэлиан держит его за цепи.
— Чувствуешь ли ты, что жизнь выходит из-под контроля? Есть ли кто-то, кто злит тебя до такой степени, что хочется поджечь его? Чувствуешь ли ты себя немного потерянной, немного растерянной? Тебе кажется, что ты — два разных человека? Та, кем тебя хочет видеть мир, и та, кто ты есть на самом деле?
Он наблюдает за мной, его расчётливые глаза следят за каждой эмоцией, промелькнувшей в моих глазах.
— Ты моя дочь. Ты — Кроу. И ты — часть того, чем мы были.
Каэлиан дёргает за цепь, наклоняясь вперёд.
— Рэйвен — много кто, но она никогда не станет частью того, чем были вы, больные ублюдки. Вы из тех людей, чьё горло я бы вырвал голыми руками и скормил своей собаке. А теперь заткнись на хрен и отвечай на её вопросы.
Мой отец смотрит на него, возможно, впервые, с тех пор как вошёл в комнату.
— Кто этот человек, Крошка Ворон? Это твой парень? — В голосе отца слышится лёгкое веселье, как будто он находит всё это забавным.
Мои щёки краснеют, и я качаю головой.
— Он просто... мы друзья...
— Она моя, и ей повезло, что я позволил ей войти в эти двери и увидеть тебя. А теперь отвечай на её грёбаные вопросы.
Мой отец несколько мгновений смотрит на него, затем переводит свой сияющий взгляд на меня.
— Я слышал об этом подражателе. Немного жалко, честно говоря.
— Он охотится за мной. Кто бы это ни был. Есть ли кто-то, кого ты знаешь, кто мог бы сделать это? Кто-нибудь, кто охотится за тобой? Кто-нибудь, кто хотел бы причинить мне боль?
Впервые я вижу эмоции в его глазах, и это те же эмоции, которые видела в ту ночь, когда Даррен прикасался ко мне.
Гнев. Ярость. Потребность защитить... меня.
— За мной все охотятся. — Вот и всё, что он говорит.
— Но есть ли кто-то конкретный, кто, по-твоему, может захотеть преследовать меня?
Отец облизывает губы.
— Все, кто когда-либо хотел тебя, мертвы, Крошка Ворон.
— Ну, очевидно, ты, блядь, кого-то упустил, — огрызается Каэлиан.
Мой отец смотрит на него.
— Ты забираешь жизни.
Каэлиан прищуривает глаза.
— Много. Но я забираю жизни совсем по другой причине, чем ты.
Отец смотрит на свои ногти, потемневшие по краям. В них въелась грязь, копоть и всё остальное, что здесь есть.
— Жизнь есть жизнь, сынок. Как бы ты ни относился к этому, хорошо это или плохо, убийство — это то, что делает тебя самим собой.
Я знаю, что Каэлиан сдерживается, чтобы не наброситься на него. Судя по тому, что в комнате повисло напряжённое, леденящее молчание.
— Пора уходить, — внезапно произносит Каэлиан.
— Ты совсем не жалеешь об этом? О том, что ты сделал? Что ты заставил меня сделать? — шепчу я, и слёзы наворачиваются на глаза.
Его глаза темнеют, и я задаюсь вопросом, произойдёт ли со мной то же самое, когда я исчезну в темноте? Если то, чем я когда-то была, будет полностью потеряно.
— Единственное, о чём я жалею, — это о том, что не убил больше, чем смог.
Я прикусываю щёку изнутри, ненавидя его за то, что он такой монстр, но зная, что он прав. Мы — одно целое.
— Ты не жалеешь, что потерял двух единственных людей, которые были на твоей стороне? Ты не жалеешь, что твоя дочь живёт с ебанутыми тётей и дядей, которые причиняют ей боль на каждом шагу?
Я поворачиваю голову к Каэлиану, мои глаза расширяются от шока. Проклятье, он не должен был поднимать эту тему.
Температура в комнате падает. Ощущение такое, будто я погружаюсь в самые глубины океана. Меня окружает сплошной лёд.
— Это так? — Отец смотрит на меня взглядом, в котором читается смерть. — Твои тётя и дядя обидели тебя? Как?
Я качаю головой.
— Это ерунда.
— Скажи мне правду прямо сейчас, Рэйвен. — Его голос такой же, как в детстве, когда я попадала в неприятности из-за того, что разбрасывала грязь по дому или разбивала тарелку на кухне. — Они причиняли тебе боль?
Я зажмуриваюсь, наклоняю голову и слегка киваю.
Отец тянет руку вперёд, и на этот раз Каэлиан не останавливает его. Отец хватает меня за пальцы, крепко сжимая их, но без боли.
— Покончи с ними, Рэйвен. Делай, как я тебя учил. Ты знаешь, что делать.
Я знаю. Я видела смерть больше раз, чем могу сосчитать. Только вчера забрала свою первую душу.
— Они сдохнут, но надеюсь, что ты будешь винить себя за то, что именно из-за тебя она оказалась в такой ситуации, — рычит Каэлиан сквозь стиснутые зубы.
Отец отпускает мои пальцы и откидывается на спинку стула, положив руки на колени.
— Дьявол во мне — тот же дьявол, что и в тебе, — бормочет он под нос.
— Пойдём, Рэйвен. От него не будет никакой помощи. — Каэлиан встаёт со стула, подходит к двери и стучит в неё. — Это была пустая трата нашего времени.
Дверь открывается, и я на мгновение замираю, наблюдая, как мой отец пристально смотрит на меня, бормоча что-то, чего я не могу расслышать.
Я встаю, желая попрощаться, но не думаю, что моё горло сможет выдавить хоть слово. Это будет первый и последний раз, когда увижу здесь своего отца, и знаю это наверняка.
Когда прохожу мимо него, отец протягивает руку и хватает меня. Я останавливаюсь как вкопанная, позволяя ему потянуть меня вниз, чтобы он мог прошептать мне на ухо.
— Ты идёшь во тьму, Крошка Ворон. Будь уверена, что дьявол подхватит тебя при падении.
Отец целует меня в щёку, и я слышу топот приближающихся к нам охранников.
— Я люблю тебя, Рэйвен. Всегда помни об этом, — шепчет он, когда я отстраняюсь от него.