Но Рэйвен пропала, и что-то не так. Я чувствую это нутром, как и Роско. Странно, но он хотел её увидеть, и она к нему неравнодушна. В чертах её лица появляется мягкость. Но теперь Роско сидит рядом со мной с тем же выражением на морде, что и у меня.
Она меня бросила?
Попала в аварию?
Я знаю, что всё это неправда. И сдерживаю себя, чтобы не потерять рассудок, потому что чувствую, что что-то не так.
Я почувствовал это, когда оставил Рэйвен у машины вчера вечером. Что-то неописуемо было не так. Чувство ужаса. Чувство, что в груди что-то не так. Я почувствовал это, когда Рэйвен попыталась отстраниться от меня прошлой ночью, поэтому притянул её к себе, чтобы поцеловать ещё крепче. Мне хотелось дать ей силы, в которой Рэйв нуждалась, чтобы победить в той битве, которую она вела со своими тётей и дядей.
Рэйвен достаточно сильна, чтобы втоптать этих старых ублюдков в грязь, но сейчас, когда её здесь нет, я знаю, что это не так. Она не победила их.
Они добрались до неё.
Роско смотрит на меня, словно знает, что мы собираемся заняться каким-то дерьмом, от которого у него будет полный живот.
Я протягиваю руку и провожу пальцами у него за ухом. Роско наклоняет голову к моей руке, и я почёсываю его за ушком.
— Мы должны найти её, Рос, — бормочу я, мой голос едва слышен из-за ударов плоти надо мной. Но он слышит меня, потому что Роско всегда меня слышит.
Роско рычит, и я понимаю, что он говорит мне, что нам нужно идти.
— Пошли.
Тридцать минут спустя я мчусь по дороге с такой скоростью, что грязь взметается за мной облачным шлейфом. Роско сидит рядом со мной, его тело напряжено, шерсть на спине стоит дыбом. Деревья становятся всё гуще, когда я выезжаю из города в дикую местность. Её тётя и дядя живут на маленьком клочке земли, который изолирован от всего остального, за исключением жутковатого вида церкви примерно в миле от них.
Это совпадение, что они живут вдали от всех? Возможно, но я думаю, что это чертовски хорошая возможность помучить Рэйв.
Я рычу, звуча так же свирепо, как и Роско, когда сворачиваю налево и въезжаю на их подъездную дорожку. На улице выключен свет, подъездная дорожка и двор погружены в непроглядную тьму.
Я паркуюсь позади машины Рэйвен и достаю телефон, отправляя ей ещё одно сообщение, которое остаётся без ответа.
Я: Где ты, на хрен?
Я сижу и смотрю на дом, постукивая телефоном по колену в ожидании ответа.
Но ответа нет.
Ворваться туда может быть колоссальной ошибкой. Я могу испортить весь прогресс, который она пытается достичь с тётей и дядей. Может быть, всё хорошо, и Рэйв использует этот день, чтобы сгладить ситуацию, а я могу просто буквально разнести всё в клочья.
Или… или она может лежать мёртвая на полу, пачкая красным ковёр.
— Чёрт побери!
Я распахиваю дверь, и Роско следует за мной по пятам. Тихо закрываю дверь, и мы поднимаемся по лестнице к входной двери. Я поворачиваю ручку, но обнаруживаю, что она заперта.
Я рычу и ударяю кулаком по маленькому стеклу, разбивая его вдребезги. Просовываю руку в щель и открываю дверь изнутри.
Как только дверь открывается, до моих ушей доносятся крики.
Роско издаёт низкое рычание.
Моя кожа становится горячей, когда я наступаю на стекло и пробираюсь внутрь. И уже собираюсь бежать наверх, когда понимаю, что это крики не Рэйвен. Нет, это, должно быть, Ария.
Я прохожу через гостиную и кухню, открываю дверь в ванную на нижнем этаже.
— Где она, блядь? — рычу я.
Роско скребётся в закрытую дверь, открываю её и вижу лестницу, ведущую в подвал.
«Подвал».
Роско мгновенно мчится вниз по лестнице, и моя защита повышается.
— Роско, стой.
Перепрыгивая через две ступеньки, я спускаюсь в подвал и включаю свет.
— Ни хрена. Себе, — моргаю, глядя на Роско, который царапает прутья клетки. Клетки, в которой заперта Рэйвен.
Обнажённая. Избитая. Окровавленная. В синяках. В кандалах.
Мертва? Жива?
— Рэйвен! — выкрикиваю я.
Она шевелится, слегка приподнимает голову и смотрит на меня пьяными глазами.
Она под кайфом? Что, чёрт возьми, с ней не так?
— Рэйвен! — снова кричу я. Её взгляд фокусируется, и она смотрит на меня, дезориентированная, пытаясь понять, что происходит.
Когда Рэйв видит меня, несколько раз моргает, прежде чем её глаза наполняют слёзы.
— Каэлиан, что ты здесь делаешь?
Роско скулит и продолжает царапать клетку, в которой она заперта. Я осматриваю её снизу-вверх и вижу, что она зацементирована, а сверху прикручена к деревянным балкам.
Я рычу, протягивая руку к дереву, а другой хватаясь за дверцу клетки. Затем тяну изо всех сил, и дерево трескается. Я бросаю металлические прутья на землю. Потом бросаюсь к ней, не зная, куда деть руки.
Роско начинает лизать Рэйв ноги и бока, скуля и ища свой собственный способ спасти её.
Я иду вдоль цепей, смотрю на потолок и опускаюсь на пол, где к земле прикреплена массивная металлическая петля, а цепи прикручены болтами.
— Пиздец, я разорву этих ублюдков на части.
— Помоги. Помоги. Пожалуйста... — Рэйвен тяжело дышит, глядя на меня, её глаза всё ещё безумные, не вполне осознанные.
Я подхожу к закреплённой петле и тяну, цепи лопаются пополам. Они быстро ослабевают, и Рэйвен падает на землю с тяжёлым металлическим лязгом. Я бросаюсь к ней, поднимаю на ноги и осматриваю. Рэйвен всё ещё прикована к наручникам, но я могу разобраться с этим дерьмом. По крайней мере, теперь её руки свободны.
— Где они? — цежу я сквозь зубы.
Рэйвен поднимает ослабевшую руку и указывает вверх.
— Ария. Арии нужна помощь.
Я прислушиваюсь, крики стихли, но это, должно быть, та, кого я слышал раньше. Кузина.
Родители причиняют боль собственному ребёнку?
Всё моё тело бросает в жар, и единственная долбанная мысль, которая у меня на уме, — это убийство.
— Я убью их на хрен.
Я поднимаюсь на ноги, готовый броситься вверх по лестнице и разорвать их на куски, как это сделал бы Роско.
Но Рэйвен хватает меня за лодыжку, слабая и испытывающая чёртову боль.
— Нет. Нет. Они мои, — стонет она.
Я наклоняюсь, убирая её пальцы от своей лодыжки.
— Ты не можешь, Рэйвен. Ты сейчас слишком слаба. Их дебильное время вышло.
Она качает головой, хватаясь за мои штаны, чтобы подняться на ноги.
— Нет, — выплёвывает Рэйвен. — Я, чёрт возьми, могу это сделать.
Провожу языком по верхним зубам. Я жадный мудак и хочу их для себя, но позволю ей эти убийства за всё, что они с ней сделали.
— Если они что-нибудь сделают с тобой — что угодно, на хрен, — или если ты дрогнешь, ты отойдёшь в сторону, и я их прикончу.
Рэйвен выглядит взбешённой, но через секунду кивает.
Роско терпеливо сидит рядом с ней, защищая её. Рэйвен наклоняется и прижимается лицом к его шерсти.
Это... странно. Видеть, как кто-то нежно относится к моей собаке. И видеть, как моя собака наслаждается этим. А не сдирает кожу с лица.
Ещё один крик разносится по дому, и лицо Рэйвен краснеет, когда она начинает подниматься по лестнице. Цепи лязгают и волочатся за ней. Рэйвен идёт целеустремлённо, хотя и медленно и пошатываясь. Я обнимаю её за обнажённую талию, разглядывая рубцы и синяки на её коже. Толстые и длинные, как будто её били чёртовой трубой или чем-то в этом роде.
Слышу, как скрипят мои зубы от того, как сильно я их стискиваю.
Мы проходим по главному этажу и поднимаемся по лестнице на второй этаж. Крики теперь слышны отчётливее, от боли и страха, исходящих от кузины Рэйвен, у меня сводит живот. Это единственный человек, с которым она чувствует связь в своей жизни.
Я не могу представить, что чувствует Рэйвен. Если бы этот звук издавал один из моих братьев — один из членов моей семьи — люди, причиняющие им боль, были бы уже похоронены.
— Прекрати, Ария! Успокойся, и скоро всё закончится! — раздаётся женский голос, от которого я прикусываю верхнюю губу.
Тётя.
Рэйвен ускоряется, её шаги становятся увереннее, когда мы поднимаемся на второй этаж. Она врывается в комнату, Роско сразу за ней. Когда я вижу, что происходит, мои глаза, блядь, видят только красное.
Роско рычит, бросается вперёд и вонзает зубы в лодыжку суки. Я наблюдаю, как кровь попадает ему на зубы и капает на бежевый ковёр.
— А-а-а! — визжит тётка, отпуская свою дочь и оборачиваясь. Она выглядит шокированной, увидев нас позади себя, но тут же направляется к источнику своей боли.
Трость в её руке — которой, как я предполагаю, она била Рэйвен — опускается и бьёт Роско по голове.
Только Роско такой же, как я. Обычная собака завизжала бы и заскулила, но Роско только оскалил зубы, разозлившись ещё больше.
Рэйвен делает шаг вперёд, обхватывает тётю за шею цепью, свисающей с её рук, и стаскивает её с кровати, подальше от Роско.
— Ты тупая пизда. Я тебя чертовски ненавижу, — выплёвывает она, таща свою тётю по полу. Рэйвен переворачивает её на живот, упираясь ногой ей в затылок и дёргает.
Цепь натягивается туго, спина тёти выгибается, когда её голова запрокидывается назад, и из неё тут же вырывается булькающий звук.
— Что... Боже мой! Глория!
Дядя отпихивает собственную дочь — больной ублюдок — и бросается к ней. Я поднимаю руку и хлопаю ею по его груди. Он смотрит мне в глаза, видит тьму, зло и останавливается. Его глаза расширяются, когда приходит осознание.
Ему пиздец.
Ублюдок пытается уйти, но я заставляю его оставаться на месте, пока моя свирепая девочка убивает его ёбаную жену.
— Нет! Рэйвен, нет! — кричит кузина с кровати, её нижняя половина полностью обнажена. Я скрежещу зубами и сдерживаю себя, чтобы не убить этого ублюдка за то, что он так прикасается к своей дочери.
Однако Рэйвен слишком далеко зашла. Мне не нужно видеть её глаза, чтобы понять, что они черны как ночь. Сейчас в ней нет ничего, кроме тёмной души, ведь она забирает жизнь своей тёти. От этого моя кровь согревается, а кости гудят от возбуждения, когда я наблюдаю, как сука передо мной делает свой последний вдох.