ИЗВРАЩЕННЫЕ ЯЗЫЧНИКИ
ДЖЕЙ РОУЗ
Copyright © 2021 Джей Роуз
Автор: Джей Роуз
Редактирование: Heart Full of Reads Услуги по редактированию
Дизайн обложки и форматирование: Books and Moods
Первое издание в мягкой обложке: сентябрь 2021 г.
Все права защищены.
Это художественное произведение. Любые имена, персонажи и события используются вымышленно. Любое сходство с живыми или умершими людьми, учреждениями или событиями является случайным.
Эта книга или любая ее часть не могут быть воспроизведены или использованы без явного разрешения автора, за исключением использования кратких цитат в контексте рецензии на книгу или статьи.
Для Кристен,
Мой единственный извращенный язычник.
Это для тебя, жена.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О ТРИГГЕРЕ
Извращенные язычники — это роман #whychoose, обратный гарем, поэтому у главной героини будет несколько любовных интересов, между которыми ей не придется выбирать.
Эта книга очень мрачная и содержит сцены, которые могут заинтересовать некоторых читателей. Это включает в себя членовредительство, самоубийство, употребление наркотиков, темы психического здоровья, включая психоз, графическое насилие, жестокое обращение с детьми и сексуальное насилие.
Повсюду также присутствует нецензурная лексика и сексуальные сцены, включающие игру с кровью, игру с дыханием, сомнительное согласие, взаимное членовредительство и легкий БДСМ.
Если вас легко обидеть или спровоцировать любой из этих материалов, пожалуйста, не читайте эту книгу. Это мрачная романтика, а потому не для слабонервных. Кроме того, эта книга написана для развлечения и не предназначена для точного описания лечения психических заболеваний.
“Монстры реальны. Призраки тоже реальны.
Они живут внутри нас и иногда побеждают.”
Стивен Кинг, «Сияние».
ПРЕДИСЛОВИЕ
Он приходит ко мне во сне грозовым облаком греха. Безликий, безымянный, такой неуловимый, что я забываю о его присутствии, когда просыпаюсь. Я становлюсь ребенком, туго свернутым клубком, съеживающимся от монстров в моем сознании.
Но беготни нет. Я не могу избежать демонов, вплетенных в ткань моей души. Я не могу раскопать их окровавленными пальцами, впиваясь все глубже и глубже в плоть и кости.
Я разорву себя по швам, чтобы избавиться от тебя.
Я измельчу себя до последнего атома, горсти звездной пыли и пепла.
Когда мое покаяние будет уплачено, я восстановлюсь.
Шаг за шагом.
Дыхание за дыханием.
Ложь за ложью.
Я должна возрадиться.
ПРОЛОГ
Бруклин
Had Enough by Mouth Culture
— Бруклин? Я звоню тебе уже десять минут, — кричит медсестра Джеки.
Я переворачиваюсь на бок, хмуро глядя на пускающего слюни парня, растянувшегося на диване напротив меня. Чертов новичок, он просто проглотил таблетки и потерял сознание. Какая чертова трата.
— А я игнорировала тебя уже десять минут, — бормочу я.
Она останавливается в конце дивана и смотрит на меня сверху вниз, ее терпение полностью исчерпано. — Ты не можешь продолжать относиться к этому месту как к чертовой шутке, Бруклин. Вставай сейчас же.
— Почему я должна?
— Доктор ждет тебя.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю на нее. — Это не мой терапевтический день.
Медсестра Джеки скрещивает руки на груди и смотрит на меня сверху вниз. — Я выгляжу так, будто мне не все равно, дорогуша? Не говори мне этого, поднимай свою задницу, или это еще один уик-энд в одиночке.
Ужас пробегает по моему позвоночнику. Я подтягиваюсь и следую за ней, опасаясь последствий. Я не могу вернуться туда после прошлого раза. Смерть предпочтительнее. Она ведет меня к ближайшему кабинету психиатра и впускает, где я занимаю свое обычное место.
Офисное кресло вращается, показывая доктора Циммермана, заканчивающего свой телефонный разговор. — Да, я понимаю. Спасибо, Август. Я буду на связи.
Телефон возвращается на подставку, и Циммерман смотрит на меня сверху вниз, сдвинув свои уродливые очки, чтобы уделить мне все свое внимание. Чувак, я хочу раздавить эти очки ботинком.
Его губы шевелятся, но ничего не выходит. Звон наполняет мои уши, когда я смотрю на стену позади него; густые, похожие на патоку тени стекают вниз и растекаются по земле. Они шепчутся мне, мои руки дрожат на коленях.
“Чёртов Циммерман, он сукин сын.
Возьми пресс-папье (Прим.: Пресс-папье — Принадлежность письменного прибора в виде округлого бруска с натянутой на нём промокательной бумагой) и разбейте ему голову.”
— Бруклин? Ты меня вообще слушаешь?
Я открываю глаза, и тени внезапно исчезают, оставляя после себя только чистую, ярко-белую стену.
— Бруклин! Я дал тебе время подумать. Мне нужен твой ответ.
Я отворачиваюсь и сосредотачиваюсь на зарешеченном окне. Мои глаза отслеживают путь падающих капель дождя. Когда я в последний раз чувствовала дождь на лице? Или ветер в моих волосах? Я облизываю губы. Дыши. Моргай. Ёрзай. Что угодно, лишь бы не отвечать этому мудаку.
— Такое отношение не нужно. Мы здесь на одной стороне.
Потребность смеяться кипит внутри меня. Ухмыляясь, я переключаю внимание на свои руки. Ногти в крови и обглоданы, костяшки пальцев в синяках и шрамах. Очевидная дрожь, которая приходит с моей большой дозой лекарства.
— Ты не покинешь комнату, пока мы не обсудим это предложение. Не торопись.
“Ну и пусть.” Я могу сидеть здесь весь чертов день в тишине.
Циммерман вздыхает, осторожно опуская ручку и переплетая пальцы. Он отказывается отвести от меня взгляд или принять «нет» за ответ. Почему он не может просто отказаться от меня? Я безнадежна. Я хочу закричать ему в лицо, сказать ему, чтобы он перестал пытаться меня исправить.
— Ты будешь гнить здесь до конца своих дней, если не примешь предложение совета директоров. Я не могу не подчеркнуть, насколько ценен этот шанс. Не трать его зря, — умоляет он.
Жуя свои рваные ногти, я наслаждаюсь укусом боли и медным привкусом крови. — Почему бы мне не потратить его впустую?
Циммерман качает головой, явно раздраженный. — Потому что у тебя есть потенциал. Не позволяй прошлому управлять твоим будущим.
— У меня нет будущего. Так сказал суд, когда меня к вам послали, — указываю я.
— Это было почти десять месяцев назад. Мы не прогрессируем здесь, тебе нужно быть в другой среде. Это место тебе не подходит. Вот почему тебе нужно серьезно обдумать то, что мы обсуждали вчера.
Я усмехаюсь, и улыбка играет на моих губах. — Я с остальными сумасшедшими, не так ли? Именно туда, где моё место.
— Нет. Люди здесь никогда не уйдут, многие даже не поправятся. При правильном лечении и управлении ты все еще можешь жить. Тебе всего двадцать один.
Я наконец встречаюсь с ним взглядом. Брови нахмурены, морщины вокруг лица еще более выражены, чем обычно. Он устал. Усталый. Надоели наши бессмысленные сеансы терапии.