— Бруклин? Вы меня слышите?
Я переворачиваюсь, простыни откидываются назад, когда холодный воздух касается моей кожи. Глаза-бусинки смотрят на меня из-под седых волос и очков в проволочной оправе. Его кожа помята, как старый пергамент, и надушена дорогим одеколоном.
— Пора вставать, — напевает он. — Вы можете уйти.
Приводят охранника, чтобы поднять мое вялое тело, заставляя меня встать на ноги, которые отказываются выдерживать мой вес. Меня выводят из камеры в мрачный коридор. Темный и бесконечный, с новыми камерами и зарешеченными дверями, уходящими вдаль. Кажется, я слышу голоса, когда мы проходим мимо, но шепот из-за дверей неразборчив.
Мой разум затуманен, нестабилен и подвержен короткому замыканию. Я ничего не могу осознать и даже начать задавать вопросы о том, что происходит вокруг меня, о зловещей тьме этого места. Пейзаж просто растворяется в фоне, когда мы проходим мимо.
— Это заняло некоторое время, но теперь мы рады, что вы ушли и присоединились к основному населению. С новыми препаратами ты выглядишь намного стабильнее, хммм?
Он говорит и говорит, этот странный человек. Он подписывает документы об освобождении от ответственности на ходу, а когда закончивает, прячет причудливую перьевую ручку обратно в свой белый халат. Слова всплывают у меня в голове, весь смысл теряется при переводе. Одна вещь кричит мне сквозь густой туман.
Это не то, что кажется лучше.
“Что они сделали со мной?”
Войдя в ближайший кабинет, я сажусь в кресло. Моя голова приподнята, и я могу видеть, как доктор садится за свой стол и что-то напевает себе под нос. Он невысокий и кругленький, ему явно за шестьдесят. Полосатый галстук-бабочка и подтяжки под пальто делают его похожим на чертового мультяшного персонажа. Если бы я могла чувствовать свое лицо, я бы рассмеялась.
— Хм, посмотрим. Так так. Интересный материал.
Продолжая бормотать и размышлять, он ковыляет к ближайшему мини-холодильнику и ныряет внутрь. Перебирая крошечные бутылочки с этикетками бесчисленных коктейлей с наркотиками, как будто он чертов бармен, а я беспомощный игрок. Когда он подходит к моему стулу с иглой для подкожных инъекций, я пытаюсь пошевелиться и терплю неудачу. Ничто не отзывается на меня, даже мои пальцы ног. Все, что я могу сделать, это сидеть, беспомощно застыв, пока он находит подходящую вену и вводит ее.
— Отлично. Это должно оживить тебя, дорогая. Такая хорошая девочка.
Он снова садится на свое место и внимательно изучает меня, громкие напольные часы тикают в углу. Постепенно чувства начинают возвращаться. Мои пальцы болезненно спазмируются, булавки и иглы расползаются. Сначала мои клетки поражает парализующий холод, затем обжигающий жар. Глядя на свои босые ноги, очень медленно, мне удается пошевелить пальцами ног.
В течение получаса я могу сидеть несколько прямо и формировать слова. Я вытираю слюну изо рта и облизываю губы, язык тяжелый и чужой в моем воспаленном рту. Что бы он ни дал мне, это, кажется, дало толчок моему телу. Это был адреналин? Какой-то экспериментальный наркотик? Я потеряла счет тому дерьму, которое они в меня влили. Это неправильно. Это ненормально.
— Как долго? — Успеваю сказать.
— Две недели. Таой адвокат доставил нам некоторые неприятности, мисс.
— Мой а-адвокат?
Ни хрена не понимаю.
Ничего из этого не имеет смысла. Я просто хочу снова заснуть.
— Да, адвокат. Ужасно грубый джентльмен из города, здесь любят валяться, выдвигая требования. Но мы настояли на том, чтобы привести тебя в здоровое состояние, прежде чем даже рассматривать вопрос о возвращении к общей популяции. В конце концов, это лечебница для душевнобольных. Лечение является нашим главным приоритетом, наряду с удовлетворенностью клиентов.
Его улыбка широкая, почти дикая, и мне становится не по себе. Мне нужно возразить, чтобы указать, что накачивание меня наркотиками до смерти не является лечением. Это грёбаное успокоительное и злоупотребление их властью. В этом нет ничего здорового. Ни черта.
— Я х-хочу домой.
Мольба выскальзывает непрошено. Мой голос надтреснутый и показывает больше эмоций, чем я хочу, чтобы кто-то видел. Я ненавижу уязвимость, но сейчас мне негде играть в игры. Затем он поражает меня, прямо в гребаное сердце.
“У меня нет дома.”
Мужчина улыбается, кивая, что должно быть любезно, но больше похоже на восхищение. У меня мурашки по коже бегут, сдерживаемое любопытство так ясно в его взгляде. Как будто я просто еще один социальный эксперимент, готовый пожертвовать ради общего дела.
— Ты можешь вернуться наверх. — Он гордо улыбается мне. — С этого момента я возьму на себя твоё лечение. Ты будешь возвращаться ко мне раз в неделю за уколом и лечением, а не к Мариам. Она не способна справиться с твоими… специфическими проблемами. У меня есть более подходящий опыт.
— Опыт? — Я заикаюсь.
— Да. Нам есть над чем работать вместе. Захватывающие планы.
Лед течет по моим венам, и мне хочется плакать. Кричи, отказывайся и беги с глаз долой. Все внутри меня говорит, что этот парень - плохая новость. Но нет никаких доказательств, никаких реальных доказательств того, что это не очередной мой бред. Я пытаюсь напрячь свои мозги, но две недели как в тумане. Искривленное, аморфное облако в моей душе.
“Просто вернись в комнату.
Отойди от этого человека, от этого этажа. Все это.”
Он зовет охранника вернуться, давая ему указания доставить меня домой в целости и сохранности. Теперь я могу ходить лучше, но все трясется и горит. Каждый мускул, непривычный к внезапным движениям после столь долгого пребывания в зарешеченной койке.
Когда мы уходим, я в последний раз оглядываюсь на скрюченного человечка, мое сердце колотится в груди. Не могу удержать последний вопрос.
— Кто ты?
Он наклоняет голову ко мне, изображая очаровательную улыбку, способную покорить любое жюри. — Профессор Лазло, моя дорогая. Приятно встретить тебя должным образом. Я с нетерпением жду нашей встречи в следующий понедельник утром. Отдохни, нам есть чем заняться.
16
Феникс
Cathedrals by Animal Flag
Я пинаю мяч Хадсону чуть сильнее, чем нужно. Он проплывает мимо него и вылетает за пределы поля, вызывая множество жалоб. Он сбивает меня с ног и гонится за ним, доставляя мне удовольствие. Хорошо. Одного вида его лица сейчас слишком много, чтобы с этим справиться.
Я не особо жестокий человек. Слова - лучшее оружие, чем что-либо еще. Вы можете ранить кого-то гораздо глубже правдой, чем любым лезвием. Но что он сделал? Я злюсь. Блин, я в бешенстве. Все шло хорошо, пока он не появился, и все пошло к черту.