Чья-то рука хватает меня за запястье, и Рио усмехается. Я отступаю назад, пытаясь увеличить дистанцию между нами, которую он тут же игнорирует. — На днях твой бойфренд устроил настоящее шоу. Я очень надеюсь, что он наслаждается своим пребыванием в яме. Передай ему мой привет, ладно?
— Да пошел ты, — бормочу я, пытаясь вырваться из его лап.
— Не совсем. Он прервал, помнишь? Такой грубый и невнимательный. В любом случае, я не доставляю без полной оплаты, Бруклин. Ты должна мне, у нас была сделка.
— Я ни хрена тебе не должна. Ты разорвал список несколько дней назад. Мы в расчете.
Его рука, кажется, только сжимается от моих слов, ногти глубоко вонзаются в мою плоть. — Неа. Мы не закончим, пока я не скажу. Разве я не говорил тебе, как здесь все устроено? Я не терплю неуважения. Плати, иначе будут проблемы.
— За что именно платить? Ты чертов сумасшедший. Я не вижу того, о чем просила.
Я толкаю Рио в плечо, когда он спотыкается, его глаза становятся жесткими. — Тебе уже пора узнать свое проклятое место. Никто, блядь, не дышит в этом месте без моего разрешения. Ты слышишь меня, сука? Разозли меня, и ты больше не увидишь своего драгоценного Хадсона.
Он оглядывается, едва заметно кивая ближайшему охраннику. Я едва улавливаю понимающий взгляд, обменявшийся между ними, прежде чем он толкает меня к стене, что-то холодное и твердое вдавливается в мою грудную клетку. Кусочек боли точно говорит мне, что это такое.
— Нравится? — Рио насмехается, проводя голенищем по моей коже.
— Мило. Никогда не принимала тебя за тюремного головореза, — шиплю я себе под нос. — Скольким охранникам ты заплатил папиной кредиткой? Или ты просто выдуваешь их в шкафу?
Я чувствую, как под моей футболкой течет кровь, когда он наклоняется в опасной близости. — Твой умный рот не делает тебе одолжений. Вот сделка. У меня есть для тебя кое-какой удар, но моя цена только что выросла. Назови это процентами за то, что ты изводила меня. Возьми это или оставь.
Мне так хочется сказать ему, чтобы он засунул это ему в задницу, но мое отчаяние сильнее и вскоре растворяет все чувство собственного достоинства, которое у меня осталось. — Я возьму это. Что насчет остальных?
“Пожалуйста”, я хочу умолять. Мне нужно, чтобы эта чертова штука сбежала вовремя.
— Это все на данный момент. Пусть это стоит моего времени, а я подумаю об остальном.
Лезвие исчезает, и дерзкий мудак танцует назад, как будто он владеет этим местом, совершенно не беспокоясь. Никто не говорит ни слова о ссоре. Его дежурный приятель буквально смотрит в другую сторону, совершенно не обращая внимания на то, что произошло.
— Встретимся на крыше сегодня вечером в восемь. Не опаздывай.
— Крыша? — в замешательстве повторяю я.
Рио подмигивает, показывая мне, как сталь скользит в его карман. Я просто киваю в знак согласия и отворачиваюсь, сглатывая ком в горле. Я не могу сейчас встречаться с парнями за завтраком. Не после того, как согласилась на это. Вместо этого я пробираюсь наружу, нахожу скамейку, на которую можно упасть, когда мои дрожащие руки тянутся к карману пальто, быстро понимая, что у меня больше нет сигарет, чтобы занять себя.
Я хочу кричать.
Дерни меня за волосы, порежь мне запястья и разбей на миллион кусочков. Вы когда-нибудь чувствовали себя чужим в своей собственной жизни? Люди разговаривают с вами, называют ваше имя… но все это не кажется реальным. Как будто вы просто заперты за стеклом, наблюдая, как ваша жизнь просто проходит, одна катастрофа за другой.
Я сижу на морозном осеннем воздухе, пока не прозвенит звонок и пациенты не хлынут с первых занятий, а это означает, что уже почти десять. Меня ждет ад. Мне удается увернуться от толпы, чтобы вернуться внутрь, и зарегистрироваться у стойки, которая отмечает вход в лечебное крыло.
— Бруклин, к Лазло, — бормочу я, показывая свой бейдж.
Проходя мимо кабинетов терапии, я с задумчивым вздохом прохожу мимо двери Мариам. Никогда не думала, что буду скучать по этой восторженной суке, но вот мы здесь. Безмолвный охранник ведет меня через несколько запертых дверей, пока мы не достигаем широкой лестницы, ведущей вниз. В прошлый раз, когда я была под наркозом, я не заметила этого знака.
“Второй уровень - Терапевтические кабинеты 20-35”
“Первый уровень - Одиночное заключение”
“Цокольный этаж - Крыло Z”
Спустившись по лестнице на первый уровень, меня провожают мимо бесконечных дверей — знакомое зрелище из моего последнего похода в дыру. Приглушенный плач и голоса наполняют воздух, призраки шепчут истории о безумии за запертыми дверями. Я изо всех сил пытаюсь подавить дрожь, сотрясающую мое тело. Мы проходим через открытую дверь, ведущую в одну из уединенных комнат, и я украдкой бросаю на нее взгляд, от которого кровь стынет в жилах.
Пара психиатров, закутанных в свои безупречные белые халаты, сражаются с пациентом мужского пола, один привязывает его, а другой размахивает смертельно выглядящей иглой. Я поспешно отвожу взгляд, пока они успешно усыпляют кричащего мужчину. Зрелище вызывает слишком много плохих воспоминаний, как прошлых, так и настоящих.
Торопясь остаток пути по бесконечному коридору, мы спускаемся в подвал и через последний уровень безопасности попадаем в «Крыло Z». Офис Лазло ждет в самом конце. Он быстро открывает дверь после первого стука, словно ожидая моего прихода.
— Доброе утро, Бруклин. Входи, быстро сейчас. Нам нужно много чем заняться.
Я сижу в кресле лицом к нему, обхватив руками свое нервное тело. Лазло садится и какое-то время изучает меня, стиснув зубы. Когда он подходит к мини-холодильнику и достает шот, мне приходится проглотить булькающие в горле протесты.
— Ну вот, еще одна доза. Как ты приспосабливаешься?
“Посмотрим.” Я не могу, черт возьми, спать. Мой разум кажется чуждым. Моя кожа чешется, и я чувствую себя чужой в собственном теле. Дрожь убивает меня, а иллюзии преследуют каждую минуту бодрствования. Голоса насмехаются надо мной, тени преследуют меня, и я схожу с ума — день за днем.
Я предлагаю простой кивок. — Отлично.
— Хорошо. Голосов больше нет?
Молча качая головой, я поворачиваюсь и изучаю его полки. Что угодно, только бы избежать этого проницательного взгляда, который грозит раскрыть мои самые темные секреты. Не могу дать ему больше боеприпасов, чтобы использовать против меня. Меня бросят в обитую тканью камеру до конца моего жалкого существования.
— Что ж, это хорошие новости. — Лазло сияет. — Теперь, просто маленький укол. Все закончится раньше, чем ты узнаешь. — Он вонзает иглу мне в шею, и я вздрагиваю.
— Что это? — Он проводит пальцем по моему нежному лбу, где, я знаю, формируется темный синяк. — Мы бились головой о стену, не так ли? Ту ту.
— Нет, — выдавливаю я, тяжело сглатывая.