Бруклин первой прерывает безумный поцелуй. — Кейд, я не могу…
— Хватит с нами шутить. Ты играешь с огнем, и я не хочу, чтобы кто-нибудь обжегся. — Отойдя от ее нуждающегося, дрожащего тела, я приподнимаю бровь. — Ты внутри или ты вне. Это так просто. Выбирай нас или уходи и не оглядывайся.
— Выбирать тебя? — повторяет она.
— Нет, всех нас. С того дня, как я поприветствовал тебя в этом месте, я пытался привести тебя в свои ряды. Ты дралась со мной на каждом шагу, трахаясь с моими друзьями за моей спиной.
В ее взгляде появляется что-то похожее на стыд, но я снова поднимаю ее голову. — Мы семья не по крови, а по необходимости. Ты не можешь выбирать фаворитов или настраивать нас друг против друга. Мы все заботимся о тебе.
— Я не понимаю, — бормочет она.
— Позволь мне тогда сделать это очень простым для тебя. Я хороший парень, но когда кто-то угрожает тем, кто мне дорог, я могу стать твоим худшим кошмаром. Либо соберись и присоединяйся к группе, либо убирайся к черту от всех нас. Хватит играть в детские гребаные игры.
Это единственное, что я могу придумать. Она не может выбирать, она убьет нас всех ревностью. И вообще, правда в том, что я не хочу, чтобы она выбирала. Мы все нуждаемся в ней, по-разному. Она недостающая часть головоломки.
Стальные серые глаза Бруклина пронзают мои, вся ерунда улетучивается, оставляя ее открытой и уязвимой. Она облизывает губы, тщательно подбирая следующие слова. — Что, если я не заслуживаю вас, ребята? Что, если вам всем будет лучше без меня здесь?
— Чушь, — кричу я ей. — У каждого из нас есть проблемы в той или иной степени. Почему, черт возьми, ты думаешь, мы здесь? — Мое колено скользит между ее ног, широко раздвигая их. Я провожу губами по ее нежной коже, мое сердце бешено колотится.
— Феникс — наркоман, ставший торговцем, который продал свою душу, чтобы обеспечить свою семью. Ты еще не видела его в маниакальном эпизоде, но поверь мне, это некрасиво. А еще есть Хадсон, вспыльчивый мудак, который не может прожить и дня без того, чтобы не избить кого-нибудь или не трахнуться, чтобы справиться со своей виной. Илай — молчаливая, измученная душа, настолько травмированная своим прошлым, что он не может смотреть на спичку, не ломаясь и не порезавшись. Он не разговаривает с детства.
Я прикасаюсь к ее губам, на этот раз мягче, добиваясь ее послушания.
— Ты знаешь, как далеко простираются мои демоны. Я помешан на контроле, который не может не найти потерянные причины, чтобы попытаться их исправить, независимо от того, насколько жалким и отчаянно нуждающимся в любви это делает меня. Итак, как ты видишь… — я прижимаюсь своим лбом к ее, грудь сжимается от волнения. — Никто из нас не идеален, но тебе не обязательно быть такой, чтобы занимать место в мире. Кроме того, никто из нас не выберется, если мы не прикроем спины друг друга. Я даю тебе шанс принадлежать.
Я отступаю назад, позволяя телу Бруклина прислониться к стене. Ее щеки влажные, когда она смотрит на меня, лицо разбито и встревожено, что я никогда не смогу исправить. Но я, черт возьми, буду стараться изо всех сил, потому что она похожа на меня. Лихорадочно топчется на месте в надежде, что кто-нибудь поднимется и вытащит ее из ада.
Я спасу эту упрямую суку, даже если это будет последнее, что я сделаю. Я жду. Смотри. Надейся и молись. Когда она решительно поднимает подбородок, в моей груди расцветает надежда. Бруклин кивает. Это натянуто, но чертов кивок в знак согласия.
— Одевайся, — немедленно приказываю я, не выдавая облегчения. — Иди к завтраку, а потом мы пойдем в библиотеку заниматься. Ты сдашь этот экзамен на следующей неделе. Давай, двигай. У тебя есть пять минут.
Я выхожу из ее комнаты, хлопнув дверью за собой, и направляюсь к остальным, намереваясь утащить их жалкие задницы тоже вниз по лестнице. Я сохраню эту семью, так или иначе. Если Бруклин хочет трахаться с моими парнями, то особого отношения к ней не будет.
Мы чертова семья, и семьи делятся.
33
Бруклин
The Hills by The Weeknd
— Время вышло! Бумаги в конец вашего стола.
Я заканчиваю набрасывать свои последние слова, складываю бумаги и подсовываю их Фениксу. Он улыбается мне и кладет их на край нашего стола, где Кроули тут же их собирает. Илай уже давно закончил, скрестив руки, он тупо смотрит в окно, явно погруженный в свои мысли.
— Как сдала? — спрашивает Феникс.
— Хорошо. Думаю, обучение Кейда на прошлой неделе помогло.
— Я уверена, что ты попала. — Он хлопает меня по плечу, подмигивая, игриво ероша мои светлые волосы. — Давай, пойдем отсюда. Это время празднования.
Мы собираем наши сумки и готовимся к выходу, двое парней зажимают меня между собой. Феникс небрежно кладет руку мне на плечи, а Илай хватает меня за руку, не говоря ни слова о небрежном прикосновении ко мне на публике. Мои щеки пылают, когда мы проходим мимо нескольких уставившихся пациентов, и я подавляю свое смущение.
Я понятия не имею, во что они оба играют, но я не собираюсь жаловаться. С тех пор, как Кейд, по-видимому, «поболтал» с ними в прошлое воскресенье после унизительного инцидента с Хадсоном, все изменилось.
— Где мы встретимся с двумя другими?
Феникс и Илай обмениваются взглядами, пока мы спускаемся вниз, медленно пробираясь сквозь толпу пациентов, покидающих дневные занятия. — У них совещание или что-то в этом роде, пока только мы. Думаю, они присоединятся к нам позже.
Я пожимаю плечами, поправляя тяжелую сумку на плече. — Конечно, что угодно. Я знаю, как хочу отпраздновать. — Мило улыбаясь Фениксу, я жарко ему подмигиваю. — Ты всю неделю обещал мне сыграть в твою игру. Время расплачиваться.
Он фыркает, явно ожидавший, что я скажу что-то совсем другое. — Я понимаю. Ладно, это видеоигры. Но не плачь, когда я надеру тебе задницу.
Мы возвращаемся в общежитие, чтобы спастись от холода, и направляемся в общую комнату Феникса и Кейда. Оказавшись внутри, я бросаю свою тяжелую сумку с книгами и плюхаюсь на аккуратно заправленную кровать. Запах Кейда немедленно вторгается в мой нос, перечная мята и дорогой лосьон после бритья прилипают к его мягким простыням.
Феникс сбрасывает пальто и конверсы, улыбаясь, когда его взгляд скользит по мне, растянувшиеся на кровати. — Я загружу игру. Илай, ты сортируешь закуски.
Пока два мальчика готовятся к нашему вечернему развлечению, я слегка прижимаюсь носом к подушке и глубоко дышу, мои глаза закрываются. Грубые слова Кейда вспоминаются мне с прошлой недели и с тех пор преследуют меня. “Я даю тебе шанс стать частью.”
Это не правильно. Я притворяюсь, что вписываюсь сюда, что принимаю его предложение, хотя на самом деле моя отчаянная потребность в самоуничтожении растет с каждым днем. Я должна оттолкнуть их всех и разбить им сердца, по крайней мере, это защитит их от неизбежной боли.