Я пробираюсь через двор, намереваясь избежать толпы. Я буду просто свежим мясом для них, чтобы разбирать и запугивать. Я до сих пор помню свой первый день в Клирвью. Охранники отвели меня в комнату отдыха и посадили среди других заключенных. Они обменивались диагнозами, как будто это была чертова пижамная вечеринка, все соревновались друг с другом. К черту это.
Я в шоке, когда входная дверь отказывается открываться. Даже немного. Ругаясь, я пинаю эту дурацкую штуку, поскольку она все еще не сдвинулась с места, врезаюсь в нее своим телом и наслаждаюсь полученной болью. У меня еще нет чертового удостоверения личности. Кейд впустил меня прошлой ночью.
Раздается пронзительный звуковой сигнал, и она распахивается, заставляя меня споткнуться. Моя спина ударяется о что-то твердое, но оно слишком теплое и приятно пахнет, чтобы быть стеной. Я поворачиваю голову и встречаюсь с ярко-зелеными глазами бегуна. Он смотрит на меня пустым взглядом, выглядя почти потрясенным. Его руки сжимают мои руки, чтобы я не упала.
— Э-э, спасибо, — бормочу я.
Он продолжает смотреть прямо на меня, эти изумрудные глаза пронзают разумом. С его губ не слетает ни слова, пока он изучает меня, прежде чем в конце концов ослабить свою железную хватку. Я смотрю, как он исчезает внутри здания, оставляя меня смотреть ему в спину, как идиотку.
Понятно, что не только я не люблю светские беседы, но с такой тугой задницей ему и слова-то особо не нужно говорить.
Вернувшись в свою комнату, я готовлюсь к новому дню. Здесь не так уж и плохо. С удивительно удобной кроватью, белыми простынями и пушистыми подушками, это лучше, чем комковатая кроватка, которая у меня была раньше. В комнате серые стены и встроенный стол из красного дерева, а также такие же шторы, скрывающие сильно зарешеченное окно. Не так уж и плохо. Думаю, частные спонсоры этой экспериментальной программы хорошо платят.
Поднимаю сумку, внутри полный бардак после вчерашнего обыска. Мои вещи скудны. Четыре футболки. Два свитера. Две пары джинсов. Один журнал. Немного старых фотографий. Мои грязные конверсы и пара древних Doc Martens (Прим.: Dr. Martens — английский бренд немецкого происхождения, основанный в 1947 году. Это производитель рабочих ботинок и повседневной обуви). Под швом в потайном кармане лежит полупустая пачка сигарет, зажигалка и еще два бритвенных лезвия.
У меня немногое. К тому моменту, когда меня догнали копы, в содержимом этой сумки была вся моя жизнь. Мне повезло, что мне удалось его удержать. Особенно помятые полароидные снимки с загнутыми уголками. Я хотела броситься под поезд, удерживая их, но вместо этого была арестована.
Выбрав свои любимые джинсы кислотной стирки и поношенную рубашку Nirvana, я молча одеваюсь. Мои мысли тревожно тикают, даже когда я зашнуровываю свои неоново-розовые Doc Martens. Интересно, что будет с сумкой, когда меня не станет. Бросят ли? Мое дерьмо ничего не стоит. Я должна избавиться от дневника сама. Кому-то будет только приятно читать это и симулировать понимание того, почему я это сделала. К черту это. Это мой момент, чтобы владеть. Умереть на моих условиях, по-моему, когда я захочу.
Не так, как он. «Ты забрала это у него», — шепчет голос через всю комнату. Моя голова вскипает, когда я ищу вокруг, но никого там не нахожу. Ни тени, насмехающейся надо мной. Кто-то стучит в мою дверь, возвращая меня к реальности, когда я нагоняю воздух в суженные легкие.
— Бруклин? Ты готова?
Придав своему лицу лучшее бесстрастное выражение, я хватаю пачку сигарет и кожаную куртку, прежде чем открыть дверь.
— Доброе утро, — приветствует Кейд.
Он снова одет в пух и прах. На этот раз в бледно-голубой рубашке с темно-синим галстуком. С его очками в черной оправе и гладкими светлыми волосами он, вероятно, мечта многих здешних женщин.
— Угу, — бормочу я.
“Не обманешь меня этой мегаваттной улыбкой, красавчик.”
— Хорошо спалось? — спрашивает он, направляясь вниз.
— Конечно.
Мы выходим наружу, и я распускаю волосы вокруг лица, защищая себя от нежелательного внимания. Если кто-то попытается подружиться со мной, я просто ударю его по лицу. Это должно предотвратить любые дальнейшие попытки взаимодействия.
— Давай разберемся с остальными скучными вещами, а потом я покажу тебе все вокруг, хорошо? — Предлагает Кейд.
— Всё что угодно. Ты босс.
Я чувствую, как он смотрит, но не реагирую. Он скоро научится.
В квадроцикле немного больше народу, там слоняются несколько пациентов. К тому времени, как мы возвращаемся в главное здание, Кейд встречают по крайней мере три человека. Похоже, у мистера Популярности здесь много друзей. Обязательно нужно избавиться от него.
Кейд подключается к компьютеру на стойке регистрации, оставляя меня неловко медлить. Он просто входит, как будто это место принадлежит ему, даже глазом не моргнув. “Кто, черт возьми, этот парень?” Он вообще не ведет себя как пациент. Не то, чтобы мне было интересно.
— Правильно, есть куча других форм, которые тебе нужно заполнить и вернуть. Извини, я уверен, ты знаешь, насколько сложны все эти трансферы. — Кейд пытается закатить глаза, но я отказываюсь смеяться. Он смотрит на меня долгую секунду, прежде чем отвернуться.
— Похоже, тебя записали к доктору Эшли на три часа для твоей психологической экспертизы и ориентации», — говорит он, собирая необходимые документы. — Отдай все ей, она может вернуть в офис. Теперь это просто твоё удостоверение личности, и мы готовы к работе. У тебя была возможность прочитать все прошлой ночью, чтобы отправить свои варианты?
— Мои варианты?
Кейд бросает на меня раздраженный взгляд.
— Предметы, которые ты хочешь изучать? В буклетах, которые я тебе дал?
О, те, которые я отбросила без второго взгляда.
— Не так много, нет.
— Ну, что тебе нравится?
Я смотрю на него, не мигая. — Что мне нравится?
Хмурый взгляд, который я получаю, никак не улучшает мое настроение. Сжимая кулаки, я отвожу взгляд. Изучаю стену секунду, затем свои туфли. “Нравится? Изучение?” Как будто он говорит на другом языке. Все, что я могу сделать, это смотреть пустым взглядом.
— Да ладно, должно быть что-то. Чем ты занималась в школе?
Выпила лишнего и трахнула горячего ассистента за грамм травки. Я сжимаю губы, сдерживая правду. Это слишком неловко, чтобы говорить об этом вслух.
— Бруклин?
Его голос звучит издалека, когда я начинаю закручиваться, охватывая меня паникой. Я не знаю. Нет ответа, мне ни хрена не нравится. Давно не было. Когда я в последний раз делал что-то для развлечения? Не с тех пор, как болезнь укоренилась во мне и разрушила всю мою жизнь.
— Н-ничего. Я ничего не делала.
— Почему ты мне не скажешь?
Резко вдохнув, я хлопаю ладонями по стойке регистрации. Карандаш отлетает и падает на пол, а Кейд отшатывается, широко распахнув глаза от удивления.