— Ты эгоистка и не обращаешь внимания на чужие чувства, — обвиняю я, глядя на нее сверху вниз. Она падает на подушки и смотрит на толстые бинты, стягивающие ее руки.
— Ты настоящий? — спрашивает меня Бруклин.
Мой желудок проваливается. — Конечно, я настоящий.
Я обхватываю ее щеку, чтобы она могла чувствовать меня, автоматически наклоняясь к моему прикосновению. Я в ужасе, больше, чем когда-либо в своей жизни, когда смотрю на ее оцепеневший, растерянный взгляд. Что с ней случилось? Сначала Илай, теперь мой фейерверк. Кажется, что мир подходит к концу.
— Это годовщина, — бормочет Бруклин.
— Чего, детка?
Она пытается сдержаться, но слова, тем не менее, вырываются на свободу, сопровождаемые почти истерическими слезами. — Год назад я стала монстром. Я не собираюсь тащить вас всех за собой в ад, вы заслуживаете большего. Просто позволь мне уйти сейчас, и это будет проще для всех.
Я падаю рядом с Бруклин, натягивая через голову липкую, испачканную рубашку, потому что я, блядь, не могу ясно мыслить, будучи весь в ее крови. Это сводит с ума мой проклятый рассудок, напоминая мне о том, как близко мы только что подошли к тому, чтобы потерять ее.
— Это сегодня? Блядь, детка…
Бруклин смотрит в потолок, слабо бормоча «да». Я вижу, как трепещут ее веки, как ее манит сон. В комнате Илая и в ванной достаточно крови, чтобы она потеряла сознание. Я внимательно наблюдаю за ней, пока она, наконец, не сдается, зарываясь внутрь, несмотря на то, что все еще одета в промокшую, испорченную одежду.
Эта девушка уничтожит меня и все, ради чего я работал. Я уже чувствую, как надвигающаяся мания роится в моей голове, жжет за глазами, когда вырывается на поверхность. Это уже слишком, я не могу продолжать это делать. Снова и снова собирать осколки всех, черт возьми. У меня достаточно своих, чтобы с ними бороться.
Я стягиваю с Бруклин джинсы и футболку, стараясь быть как можно нежнее. Она едва шевелится, мягкая под моим прикосновением, когда я натягиваю ей на голову одну из своих рубашек и укутываю ее. Я еще раз проверяю бинты, чтобы убедиться, что они затянуты, и отступаю к кровати Кейда, чтобы изучить ее.
Нам нужна кровь.
Медикаменты.
Успокоительные.
Чертов психиатр.
Настоящая медицинская помощь, кроме меня. Но если я отдам ее, так и будет. Скорее всего, они отправят ее обратно в Клирвью. Или она окажется в одиночке, где никогда не происходит ничего хорошего. Здесь нет правильного ответа, я вынужден выбирать между потерей фейерверка и спасением ее проклятой жизни. Когда у меня в кармане завибрировал телефон, я вздрагиваю и вижу имя Хадсона, прежде чем ответить.
— Где ты, черт возьми? Я сидел один за ланчем, как чертов урод.
Пощипывая переносицу, я вздыхаю. — Длинная история. Зайди ко мне в комнату.
Прежде чем он ответит, наступает долгая, напряженная пауза. — Мне просто нужно закончить здесь. Ты готов на час?
— Только, блядь, поторопись.
Я вешаю трубку и продолжаю свою молчаливую бдительность, крепко сжав руки, борясь со своими эмоциями. Она не может сбежать от своего прошлого, пока оно продолжает ее мучить. Я никогда не смогу это исправить, сколько бы раз я ни зашивал ее и не заставлял ее улыбаться. Некоторые шрамы просто слишком глубоки.
Я роюсь в своей заначке с таблетками и открываю две капсулы, осторожно высыпая их в стакан с водой. Разбудить Бруклин достаточно долго, чтобы довести ее до ума, легко, и здоровенная доза вскоре начинает действовать. Она вырубается на хрен. Безопасно… пока.
Я не могу отдать свой фейерверк демонам в ее голове.
Никто из нас не сможет жить с самим собой.
38
Бруклин
Год назад
Little Monster by Royal Blood
— Спасибо за гонку.
Грант наблюдает, как я хватаю свою сумочку, рука скользит в его карман. У меня текут слюнки при виде пакета с белым порошком, который он вытаскивает и даёт мне. — Меньшее, что я могу сделать. Это должно задержать тебя на некоторое время. Просвети меня, когда захочешь еще.
Я сжимаю ноги вместе, стараясь не морщиться от ожога. Секс с ним никогда не бывает нежным, но я хоть что-то от этого получаю. Даже если мне придется делать это снова на следующей неделе, чтобы получить больше наркотиков.
— Конечно. Увидимся завтра на работе?
— Позже, Б.
Я вылезаю и смотрю, как он уходит, мне не терпится залезть внутрь и принять следующую дозу. Вик вернулся домой после того, как навестил своих родителей, так что мне придется накуриться, чтобы всю ночь разбираться с его собственническим дерьмом. Мои ногти впиваются в ладони, пока я поднимаюсь на дрянном лифте до нашей квартиры, страх и тревога нарастают по спирали.
“Перережь ему глотку и беги прочь”, шепчет дьявол в моей голове.
— Нет, — бормочу я себе под нос, доставая ключи. — Не слушай.
Они шепчут мне теперь без остановки, тени. Навеки мои темные и зловещие спутники. Отстроиться от них с каждым днем становится все труднее, но альтернатива еще страшнее. Я знаю, что случилось с моей матерью, когда она перестала пытаться. Это некрасиво.
Как только я захожу внутрь, Вик вскакивает и встречает меня на кухне. Его классическая рубашка расстегнута, обнажая загорелые мускулы, которые меня больше не привлекают.
— Где ты была? — требует он.
Я бросаю ключи на стойку, сбрасывая кожаную куртку. Холодный воздух холодит мои голые ноги и промежность под дерьмовой униформой. Я не могла носить эти трусики домой после того, как позволила Гранту трахнуть меня, как только мы закрыли закусочную.
— Поздняя смена, клиенты, — вру я, пожимая плечами. — Нужны сверхурочные.
— Это чёртов бред! Ты снова мне лжешь.
Вик заламывает руки, его лицо светится от ярости. Он хватает меня за руку и толкает к стене, не обращая внимания на мой визг от шока. — Хватит лгать сквозь зубы!
Он кричит и бредит, крича мне в лицо, как будто думает, что я слушаю. Он резко изменился за последние месяцы, становясь злее и агрессивнее, чем больше я отталкивала его. Правда больше не является скрытой тайной между нами. Каждый день я трахаюсь и колюсь, и каждый день он душит меня своими требованиями, чтобы я перестала медленно убивать себя. Я уже привыкла к обычным кричащим матчам.
Все, что я могу сделать, это безучастно смотреть на него, когда он такой, потому что голоса в моей голове звучат намного громче. Становясь сильнее с каждой секундой, перевешивая его жалкие стоны.
“Убей его, Бруклин.
Он бесполезен. Убей его. Ты знаешь чего хочешь.”
Я хватаюсь за голову и зажмуриваюсь, но Вик хватает меня за запястья и вырывает их, крича прямо мне в лицо. Я вижу красный, подавленный давлением в моем уме. Мой кулак касается его челюсти, и когда он отшатывается, его глаза расширяются от ярости.