— Ты, черт возьми, глухой? Мне ничего не нравится, — кричу я ему. — Я не хочу ничего изучать. И я не хочу быть здесь или говорить с тобой. Понял, придурок?
Мы смотрим друг на друга, не желая отступать. Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы схватить его за галстук и задушить им, искушение настолько велико, что мои пальцы дергаются.
— Я просто запишу тебя на дегустацию, — заключает Кейд.
“О, трахни меня нежно. Дай мне силы.”
— Что? — Я хмурюсь.
— Ты будешь делать кучу разных вещей в течение пары дней, чтобы почувствовать вещи.
Мои зубы сцепляются. Сломать его идеально прямой нос — не лучшая идея, какой бы заманчивой она ни была. Я почти слышу, как хрустит кость под моим кулаком.
— Отлично. Дегустатор.
Позже снова постукивание по клавиатуре и бумажная работа, мне дали расписание, которое начинается завтра и длится два дня. Разнообразие тем заставляет меня съеживаться. Это будет пыткой. Черт, если они думают, что я занимаюсь спортом.
— Хорошо, время для фото.
Кейд исчезает на заднем дворе и через минуту возвращается с цифровым фотоаппаратом. Я выпрямляюсь и выдавливаю крошечную натянутую улыбку. Это действие причиняет мне физическую боль. Он поднимает камеру, готовый щелкнуть, но колеблется.
— Подожди…
Прежде чем я успеваю отодвинуть или оттолкнуть его руку, Кейд подходит ближе и заправляет выбившиеся волосы мне за ухо. Пальцы касаются моей щеки, заставляя мое сердце заикаться. Эти проницательные глаза наблюдают за мной, и он выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но затем отступает.
— Идеально.
Объектив щелкает, делается несколько кадров, и он поворачивается спиной. Я не выпущу затаенного дыхания, пока он не вернется в офис. Я только что это представила? Когда снова появляется Кейд, я заставляю себя вести себя невозмутимо.
— Должен быть готов через несколько часов. Тогда ты сможешь получить доступ к зданиям и зарегистрировать свое присутствие, — объясняет он. — Это также для столовой. Все включено, трехразовое питание и перекусы. Если ты не страдаешь анорексией, у них есть отдельная столовая и прочее.
— Да, я не такая.
— Хорошо знать. Пошли, у меня нет целого дня.
4
Илай
Sail by AWOLNATION
— Чертовски горячая голова чуть не сломала мне лодыжку! Что случилось с игрой в свое удовольствие и выпуском пара? Честное слово, — бубнит Феникс, протыкая яйца. Я отключаю большую часть этого. Просто подними одно плечо и опусти его, пожимая плечами.
— Я полагаю, ты прав. Нет смысла останавливаться на этом, — добавляет он.
Указывая на его наполовину полную тарелку, я киваю головой.
— Успокойся, Илай. Я поем. Я ненавижу уроки в понедельник утром. Это слишком рано.
Я ненавижу каждую секунду дня, недели и месяца. Но ты же не видишь, как я ворчу по этому поводу. Ты вообще не видишь, как я говорю. Не тогда, когда мой мозг полон вкусов и путаницы. Просто функционировать достаточно сложно.
Мой язык был украден давным-давно. Слова только один раз слетают с моих губ в голубую луну. Я слишком занят постоянной сенсорной перегрузкой. Разговор только ухудшает мою синестезию. Каждое слово и эмоция привносят новые вкусы или запахи, этого слишком много.
— Эй, Земля вызывает Илай. Ты захочешь это увидеть.
Он кивает на что-то позади меня. Наклонив голову, я бегу глазами по комнате. Сканирование знакомых онемевших лиц, некоторые более живые, чем другие. У нас тут какофония неудач, в разной степени. Некоторые хуже других, но мы все чертовски сломлены. Изгои общества застряли в сломанной системе во имя экспериментов.
Кейд расталкивает толпу, входя внутрь. Все больше людей оборачиваются, когда понимают, что он не один. Все останавливается, когда я хлопаю глазами по знакомому лицу, идущему за ним, которое застало меня врасплох после утренней пробежки.
Топает своими ярко-розовыми ботинками, сжав руки в шарики; ее характер явно не изменился. Даже отсюда я вижу, что ее угловатая челюсть сжата, идеальное пикси-лицо испорчено свирепой гримасой. Ее ярость на вкус как подгоревший тост. Острый и горький на вкус.
— Думаешь, это она?
Я киваю в ответ.
“Бруклин.” Ее имя врезалось в мою память. Я уже встречался с призраком, который так сильно разозлил Кейда, еще до того, как приехал в Блэквуд. Я никак не ожидал увидеть ее снова. Она выглядит еще хуже, чем раньше. Выступающие кости, бледная кожа и это проклятое пустое лицо, как будто она не умеет улыбаться.
— Она горячая, но ей нужно немного откормиться. Бедняжка выглядит полумертвой.
Взгляд, который я бросаю на Феникса, приходит легко. Его большой рот однажды навлечет на него серьезные неприятности. Я чувствую, будто пережевываю пепел, эмоции зашкаливают. Глубоко дыша, я очищаю свой разум и смываю запах. Это нереально.
— Чувак, они идут сюда, — шепчет Феникс.
Мое сердце колотится. Я, возможно, уже знаю Бруклин, но мы никогда не были официально представлены. Я всегда предпочитал наблюдать издалека, не имея возможности заговорить с ней. Что, если она вспомнит меня? Что, если она поймет, кто я?
— Доброе утро, джентльмены, — приветствует Кейд.
Он ставит свой завтрак слева от меня, оставляя место напротив свободным.
Чертов ад. Почему он это сделал? Подгоревшие вафли. Ревущий огонь. Сигаретный пепел. “Успокойся и возьми себя в руки, Илай.” Это чертовски не реально.
— Присаживайся, мы не кусаемся, — приглашает Феникс.
Я чувствую, как Бруклин колеблется, задерживаясь позади меня. Слышится вздох, от которого мне хочется рассмеяться. Я тоже так чувствую. В конце концов она пробирается мимо, швыряя яблоко и бутылку воды. Первое, что я узнаю, это потрепанная футболка с оркестром, такая же, как она была в Клирвью
— Ребята, это Бруклин. Она здесь новенькая.
Феникс немедленно смещается ближе. — Я Феникс.
Он с надеждой протягивает руку. Я почти давлюсь своим ртом, когда она недоверчиво смотрит на него, отказываясь дрожать. — Привет, — невозмутимо отвечает она.
Он быстро приходит в себя, отводит руку и проводит по своим темно-синим волосам. Красавчик здесь не привык, чтобы его не признавали. Наши взгляды встречаются, и он смотрит на меня, заставляя мои губы дергаться в крошечной улыбке. Так ему и надо.
“А, так лучше.” Сахарная вата и полножирная кола. Веселье — это хороший вкус.
— Бруклин проводит двухдневную дегустацию с завтрашнего дня, может быть, вы обе познакомите ее с историей утром? — предлагает Кейд.
Он расстроен, я это легко вижу. На вкус как испорченное, скисшее молоко. Негатив в других никогда не бывает приятным, поэтому я избегаю почти всех, кроме парней. Разговоры совершенно исключены, даже с теми, кому я доверяю.
— Было бы неплохо иметь какую-нибудь компанию помимо этого болтуна, — говорит Феникс.
Я автоматически отключаю его, привлекая внимание Бруклина. Ее взгляд горит, выпотрошая меня, пока я не поднимаю голову и редко встречаюсь глазами. В ответ смотрят бледно-серые лужи, обрамленные длинными ресницами. Нос у нее маленький и дерзкий, губы потрескавшиеся и красные от чрезмерного жевания. Она узнала меня сегодня утром, когда я чуть не упал от шока, осознав, что это она.