Пресса также не обратила внимания на реальную историю. Кроме небольшой заметки о "случайном пожаре в доме, в результате которого погиб бывший генеральный директор Archer Group Иван Волков", худших шести часов в моей жизни как будто и не было.
Я подозревала, что Алекс приложил руку и к пожару, и к отсутствию освещения в СМИ, но старалась не думать о нем.
Один или два раза мне это удалось.
— Я принесла торт. — Джулс подвинула в мою сторону красный бархат. — Твой любимый. — Ее лицо светилось надеждой, пока она ждала моего ответа.
Мои друзья изо всех сил старались делать счастливые лица рядом со мной, но я слышала их шепот и видела их косые взгляды — они были обеспокоены. Действительно обеспокоены. Как и Джош, который бросил свою волонтерскую программу и вернулся в Хейзелбург для "моральной поддержки". Он приехал через несколько дней после инцидента в Филадельфии на свои запоздалые каникулы, а когда узнал, что произошло, пришел в ярость. Это было почти два месяца назад.
Я была благодарна за поддержку моих друзей, но мне нужно было больше времени. Пространство. Они хотели как лучше, но я не могла дышать, когда они постоянно висели рядом.
— Я не хочу его. — Я оттолкнула торт от себя. Красный бархат. Как печенье, которое я испекла для Алекса в качестве подарка на добро-пожаловать-сосед целую жизнь назад.
В эти дни я терпеть не могла ничего красно-бархатного.
— Ты еще не ела, а уже поздний вечер. — В кои-то веки Стелла не была приклеена к своему телефону. Вместо этого она смотрела на меня с беспокойством на лице.
— Я не голодна.
Джулс, Бриджит и Стелла обменялись взглядами. Я переехала к Бриджит, потому что больше не могла жить рядом с Алексом. Хотя он съехал вскоре после меня, я не могла смотреть на этот дом и не думать о нем, и каждый раз, когда я думала о нем, мне казалось, что я тону.
Беспомощная. Потерянная. Невозможно дышать.
— Скоро твой день рождения. Мы должны отпраздновать. — Бриджит сменила тему. — Как насчет спа-салона? Ты любишь массаж, и это будет за мой счет.
Я покачала головой.
— А может, что-нибудь простое, например, вечер кино? — предложила Стелла. — Пижамы, вредная еда, плохие фильмы.
— Фильмы настолько плохие, что почти хорошие, — добавила Джулс.
— Хорошо. — Мне не хотелось праздновать, но также не хотелось спорить, а они будут доставать меня, пока я не соглашусь на что-то. — Я собираюсь вздремнуть.
Я не стала дожидаться их ответа, оттолкнула стул и поднялась наверх в свою комнату. Я заперла дверь и забралась в кровать, но не могла уснуть. После восстановления памяти мне перестало сниться так много кошмаров, но теперь я с ужасом ждала часов бодрствования.
Я лежала в темноте, слушая дождь снаружи и наблюдая, как тени танцуют по моему потолку. Последние два месяца пролетели незаметно и одновременно затянулись, каждый день перетекал в следующий в бесконечном оцепенении. И все же каждое утро я просыпалась с удивлением, что пережила еще один день. Между предательствами Майкла и Алекса я исчерпала свою способность плакать.
После возвращения из Филадельфии я не пролила ни одной слезинки.
Мой телефон на тумбочке пикнул, прислав уведомление о новом письме. Я проигнорировала его. Скорее всего, это был дурацкий купон с десятипроцентной скидкой на то, что мне не нужно.
Но опять же, я не могла заснуть, и звук затянулся в тишине.
Я вздохнула и схватила свой телефон, открывая новое письмо со всем энтузиазмом заключенного, направляющегося в камеру смертников. Это был ориентационный пакет для стипендии WYP, в котором содержался календарь занятий и мероприятий на год, список предложений по жилью и мини-путеводитель по Нью-Йорку.
В мае я заканчивала университет и переезжала на Манхэттен. Это было моей мечтой с тринадцати лет, но я не могла вызвать ни малейшего волнения по поводу этой перспективы. Нью-Йорк был слишком близок к Вашингтону, и честно говоря, я уже несколько недель не брала в руки фотоаппарат. Я даже отменил съемку помолвки с Эллиотом и его невестой, потому что не думала, что смогу сделать их справедливыми. Он был разочарован, но я направила их к другому фотографу, который мог бы помочь. Мои клиенты заслуживали лучшего, чем то, что я могла им дать, потому что в этот момент у меня не было ни вдохновения, ни мотивации для съемки.
Через два с половиной месяца я поступала на самую престижную в мире стипендию, а мой творческий колодец был суше, чем пустыня Калахари. Еще одна прекрасная вещь в моей жизни была разрушена.
Ни с того ни с сего во мне вспыхнула ярость, выведя меня из ступора.