Ава
Он был в ярости.
Он кишал ею, пульсировал ею. Одна рука сжимала руль, костяшки пальцев побелели, а другая лежала на рычаге переключения передач, сгибаясь и разгибаясь, словно он хотел кого-то задушить. Отблески проезжающих мимо фонарей освещали его красивое лицо, когда мы мчались по темным улицам, резко выделяя напряженный рот и нависшие над глазами брови.
Когда я рассказал ему об инциденте с Лиамом у бара, я чуть не рассыпался от силы его ярости.
— Я в порядке, — сказал я, обхватив себя руками. Мой голос казался хриплым и неуверенным. — Правда.
Это только еще больше разозлило его.
— Если бы ты посещала уроки крав-мага, как я просил, он не смог бы так загнать тебя в угол. — Голос Алекса был мягким. Убийственым. Я вспомнила его лицо, когда он разбил лицо Лиама до неузнаваемости, и дрожь пробежала по моему позвоночнику. Я не боялась, что Алекс причинит мне боль, но вид всей этой силы был нервирующим.
— Ты должна научиться защищать себя. Если бы с тобой что-нибудь случилось…
— Я хорошо защищалась. — Я поджала губы. Я не видела Лиама на торжестве, но там было так много людей, что я не смогла бы выделить его в толпе. Бриджит добилась для меня приглашения на бал, чтобы я могла пообщаться с выпускником, который несколько лет назад был стипендиатом WYP. Мы отлично пообщались, но я устала от светской беседы с остальными гостями гала-вечера и уже собиралась уходить, когда Лиам загнал меня в угол в гардеробной.
Сегодня он тоже был под кайфом. Я видела это по его расширенным зрачкам и маниакальной энергии. Он никогда не употреблял наркотики, когда мы были вместе, по крайней мере, я об этом не знала, но что бы он ни принимал, это заставляло его колебаться между приступами ярости и печали.
Несмотря на его поступки и слова, я не могла не испытывать к нему жалости.
— На этот раз. — Челюсть Алекса сжалась. — Кто знает, что может случиться в следующий раз, когда ты останешься одна?
Я открыла рот, чтобы ответить, но не успела вымолвить и слова, как образы и звуки врезались в мой мозг, лишив меня дара речи.
Я бросила камень в озеро и захихикала, глядя на рябь, которая пошла по гладкой поверхности.
Озеро было моей любимой частью нашего двора. У нас был причал, который выходил на середину воды, и летом Джош прыгал с него бомбочкой, пока папа ловил рыбу, мама читала журналы, а я бросала камни. Джош всегда дразнил меня за то, что я не умею плавать, а тем более прыгать бомбочкой.
Но я бы хотела. Мама записала меня на уроки плавания, и я стану лучшим пловцом в мире. Лучше, чем Джош, который считал себя лучшим во всем.
Я покажу ему.
Уголки моих губ опустились. Но больше не будет лета на берегу озера со всеми нами. С тех пор, как папа переехал и забрал Джоша с собой.
Я скучала по ним. Иногда становилось одиноко, тем более что мама уже не играла со мной, как раньше. Теперь она только кричала в трубку и плакала. Иногда она сидела на кухне и просто смотрела в пространство.
Мне было грустно. Я пыталась развеселить ее — рисовала ей картинки и даже дала ей Бетани, мою самую милую и лучшую куклу, чтобы она поиграла с ней, но это не помогло. Она все равно плакала.
Сегодня, однако, день был лучше. Мы впервые играли у озера с тех пор, как папа переехал, так что, возможно, это означало, что она чувствует себя лучше. Она ушла в дом за кремом для загара, она всегда беспокоилась о веснушках и тому подобных вещах, но когда она вернется, я планировала попросить ее поиграть со мной, как мы делали раньше.
Я подняла с земли еще один камень. Он был гладкий и плоский, такой, от которого могла бы пойти красивая рябь. Я занесла руку, чтобы бросить его, но почувствовала запах чего-то цветочного — маминых духов, который отвлек меня.
Мой прицел отклонился, и камень упал на землю, но я не возражала. Мама вернулась! Теперь мы можем играть.
Я повернулась, улыбаясь широкой зубастой улыбкой — на прошлой неделе у меня выпал передний зуб, и я нашла под подушкой пять долларов от Зубной Феи, что было очень круто, но я прошла только половину пути, прежде чем она толкнула меня. Я подалась вперед — вниз, вниз, вниз, с края палубы, мой крик был поглощен водой, устремившейся к моему лицу.
Реальность вернула меня в настоящее с сокрушительной силой. Я согнулась вдвое, грудь вздымалась, слезы текли по лицу. Когда я начала плакать?