— Это похоже на то, что я не хочу? — Он схватил мою руку и потянул ее вниз, пока она не уперлась в самую мужественную часть его тела. У меня перехватило дыхание от его жара и размера, очевидного даже под плавками, и я сжала пальцы вокруг толстого члена, очарованная силой, которую держала в своей ладони.
Из груди Алекса вырвался низкий рык.
— Что я говорил о том, чтобы держаться подальше от неприятностей, Солнышко? Продолжай в том же духе, и ты окажешься в мире неприятностей.
— Может быть, мне нравятся неприятности. — Я крепче сжала хватку, и он выкрикнул проклятие. — Может быть, я хочу остаться там.
— Я начинаю думать, что ты — та самая неприятность, от которой мне нужно держаться подальше, — пробормотал он. Он прижал мое запястье к боку, и меня пронзила волна возбуждения. — Но мы не можем. Ты просто… — Свободной рукой он показал в сторону бассейна.
— Я что? У меня был приступ паники? У меня они случаются постоянно, когда я нахожусь рядом с водой. Если тебя это беспокоит, мы в отеле. Мы можем снять номер. — Казалось, я вернула себе всю смелость, которую потеряла после поцелуя с Алексом в его день рождения.
Его уголки губ приподнялись.
— Когда ты стала такой дерзкой?
— Когда мне надоело, что все относятся ко мне так, будто я хрупкий цветок, который сломается, если кто-то не так на меня дыхнет. То, что у меня фобия на одну конкретную вещь, не означает, что я буду сходить с ума в других областях моей жизни. — Я сделала паузу, затем добавила: — Мэделин рассказала мне. О том, что ты… что тебе нравится в постели.
Выражение его лица потемнело. Воздух стал зловещим, и мое сердце тревожно забилось.
— Что именно она тебе сказала? — Его голос понизился до опасного децибела.
— Она сказала мне…, - пробурчала я. — Она сказала мне, что ты делаешь это только сзади. Что тебе не нравятся поцелуи или контакт лицом к лицу во время секса. Что ты…
— Что я что? — шелковисто спросил Алекс.
— Что тебе нравится душить и обзывать женщин. В постели. — Опасность в воздухе сгустилась до того, что я почти почувствовала ее вкус, и моя бравада пошатнулась. Возможно, приманивать тигра было не самой лучшей идеей…
— И все же ты до сих пор здесь, просишь меня поцеловать тебя. — Его хватка на моем запястье стала железной. — Почему так, Солнышко?
Он не отрицал этого, а значит, это должно было быть правдой.
Мое сердце бешено колотилось.
— Может быть… — Я смочила губы языком, осознавая, что его глаза следят за этим движением так, как лев следит за газелью. — Мне тоже нравятся такие вещи.
Пламя сжигало льдинки в его глазах, пока жар не пронзил меня до глубины души. Я не могла поверить, что когда-то считала его холодным. В тот момент он был сверхновой звездой, готовой вспыхнуть и поглотить меня целиком.
И я буду любить каждую секунду.
Алекс отпустил меня и встал, не оставив и следа от терпеливого, успокаивающего мужчины, который был сегодня вечером. На его месте было что-то голодное и развратное, заставлявшее меня дрожать от вожделения.
— Вставай, — сказал он, его голос был мягким, но таким властным, что я повиновалась без раздумий. — Сейчас ты узнаешь, что происходит, когда ты приглашаешь к себе в логово льва.
Глава 22
Алекс
Мне не потребовалось много времени, чтобы снять пентхаус и затащить Аву в роскошные апартаменты. Я был так чертовски тверд, что мой член почти пробил дыру в штанах, и образы, которые проносились у меня в голове…
Черт. Я собирался уничтожить ее и все остатки совести, которыми я обладал, исчезли в тот момент, когда она произнесла эти слова.
Может быть, мне тоже нравятся такие вещи.
Моя кровь забурлила при воспоминании.
Детка, ты даже не представляешь, во что ввязалась, подумал я, закрывая за собой дверь.
Ава стояла посреди спальни, в платье поверх купальника и с полунервным выражением лица. С глазами лани и невинными чертами лица она напоминала жертвенную девственницу, ожидающую осквернения.
Мой член затрепетал сильнее.
— Раздевайся, — сказал я, мой мягкий голос прозвучал как удар хлыста в тишине.
Часть меня хотела как можно скорее погрузится в нее глубоко; другая часть хотела наслаждаться каждым мгновением.
Несмотря на легкую дрожь в руках, Ава не колебалась. Она не сводила с меня глаз, пока расстегивала молнию на платье, и ткань собралась вокруг ее лодыжек. Затем последовал купальник, сползая вниз дюйм за дюймом, пока не открылся шедевр обнаженной золотистой кожи.