Алекс поставил меня рядом с диваном.
— Наклонись и раздвинь ноги.
Его властный тон пронзил меня вожделением. Я задрожала, но подчинилась, положив руки на подлокотник, выгнув спину и раздвинув ноги, пока каждый сантиметр меня не был открыт для него.
Когда я услышала его резкий вдох, в животе у меня заклокотало от удовлетворения.
Мужчина замолчал, и Алекс отключил связь, чтобы ответить на его вопрос.
Я видела свое отражение в большом окне напротив дивана. Похотливая и раскрасневшаяся, мои волосы растрепались от нашего сексуального марафона, а груди висели тяжелые и полные. Позади меня Алекс стоял гордый, как изваянный бог, на его лице была написана жестокая похоть, когда он сжимал мою задницу.
Мой тихий стон превратился в визг, когда он врезался в меня с такой силой, что диван сдвинулся на дюйм вперед.
— Не издавай ни звука, — предупредил он. — Это важный звонок.
Пламя желания разгоралось все жарче. Мне следовало бы расстроиться из-за того, что он, трахая меня, разговаривал по телефону, но я была так возбуждена, что не могла думать ясно. Было что-то такое грязное и восхитительное в том, чтобы трахаться, пока его партнеры болтали, ничего не понимая.
Толчки Алекса набирали устойчивый, карающий ритм, пока я больше не держалась за подлокотник — я лежала на самом диване, зарывшись лицом в подушки, мои твердые соски и набухший клитор скребли по ткани, когда он трахал меня с такой силой, что мои ноги приподнялись над полом.
Все это время он не отключался от звонка, он включал звук только тогда, когда ему нужно было говорить. Когда он говорил, его голос оставался спокойным и ровным, хотя я слышала его тяжелое дыхание в те моменты, когда он молчал. Я уже не понимала, о чем они говорят, слишком потерялась в тумане похоти, чтобы расшифровать конкретные слова и фразы.
Непроизвольный вскрик вырвался из моего горла, когда он задел чувствительное местечко внутри меня, отчего моя спина прогнулась.
Алекс сжал мои волосы в кулак и откинул голову назад, пока я снова не оказалась в полуприподнятом положении, а его вторая рука сомкнулась вокруг моего горла. Предупреждение и напоминание слились в одно. Не издавай ни звука.
Я старалась изо всех сил. Я действительно старалась. Но я была не в себе — я видела в отражении, свое лицо с остекленевшими и слезящимися глазами, плотно сжатые губы, когда оргазм за оргазмом обрушивался на меня бесконечной, раскаленной волной ощущений. Можно ли умереть от избытка удовольствия? Если да, то именно это и происходило. Я умирала миллионом маленьких смертей, каждая из которых разрывала меня на части и собирала обратно, только чтобы следующая снова уничтожила меня.
Еще один всхлип удовольствия, который заставил Алекса отпустить мои волосы, чтобы закрыть мне рот и заглушить мои хныканья.
Одной рукой он закрыл мне рот, другой обхватил горло.
Я кончила снова, все мое тело содрогнулось от силы моего взрыва.
Алекс трахал меня сильнее, глубже, диван кричал от протеста — он уже наполовину скользил по комнате, его продвижению мешала только стена, — и я поняла, что в остальном все было тихо.
Звонок закончился.
— Я думал, ты умеешь лучше следовать указаниям, Солнышко, — шелковисто сказал он. — Разве я не говорил тебе не издавать ни звука?
Я ответила бессвязным бормотанием — моя неудачная попытка извиниться.
— Нет слов? — Алекс скользнул рукой вниз от моего горла к моим соскам. Он сильно ущипнул их, один за другим, вызвав еще один невнятный стон. — Я выебал тебе мозги, моя великолепная шлюшка?
Учитывая, что я даже не могла вспомнить свое имя, наверное.
И пока минуты-часы перетекали одна в другую, я потеряла себя в нем. В нас.
В сладком, грязном, развратном забвении
Глава 25
Ава
Мои друзья неоднозначно отреагировали на наш с Алексом новый статус отношений. Джулс была в восторге, утверждая, что знала, что Алекс неравнодушен ко мне, и требовала рассказать, каков он в постели. Я отказалась отвечать, но покраснела до пунцового цвета, и это сказало ей все, что она хотела знать. Думаю, Джулс умерла бы от разочарования, если бы навыки Алекса в спальне не оправдали надежды на его разрушительную внешность и устрашающее присутствие. К счастью для меня, они оправдались.
Стелла, тем временем, волновалась. Радовалась за меня, но волновалась. Она предупредила меня, чтобы я не торопился и не падал слишком сильно и слишком быстро. У меня не хватало духу сказать ей, что поезд давно ушел со станции. Может быть, не "слишком быстро", поскольку Алекс Волков украл мое сердце, постепенно, в течение многих лет, еще до того, как я подумала, что он мне нравится, но "слишком сильно?". Сердце, встречай свободное падение.