Он действительно был ненормальным.
— Неудивительно, что моя мама не хотела иметь с тобой ничего общего, — сказал я. — Она, наверное, за милю чуяла сумасшествие.
Фальшивая улыбка Ивана растаяла, и его лицо подернулось гневом.
— Твоя мать была глупой шлюхой, — прошипел он. — Я любил ее, но она отвергла меня — меня, того, кто был рядом с ней задолго до того, как она встретила твоего отца — наивного, мягкосердечного Антона. Я ждал и ждал, когда она одумается, но она так и не одумалась. — Он фыркнул. — Когда она рассказала Антону о моих письмах, он перестал со мной разговаривать. Он не был достаточно мужественным, чтобы встретиться со мной лицом к лицу, но он рассказал все нашим общим друзьям, и все они тоже меня отшили. — Его глаза светились ненавистью. — Никто не перейдет мне дорогу таким образом. Он отнял у меня то, что я любил, и я отнял у него то, что он любил.
— Не что. Кого, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Моя мать не была объектом.
Иван захихикал.
— О, Алекс, любовь все-таки сделала тебя мягким.
Я сжал челюсти.
— Я не влюблен.
— Это не то, что нашептала мне птичка. — он прокашлялся — У меня было несколько интересных разговоров с маленькой симпатичной блондинкой по имени Мэделин. Ей было что рассказать о том, как ты отреагировал, когда она столкнула бедную Аву в бассейн.
Ярость пронзила меня насквозь. Мэделин. Я не знал, как она и мой дядя познакомились, но Иван, должно быть, следил за мной дольше, чем я думал.
Я снова проклинал себя за то, что позволил себе ослабить бдительность.
В следующем месяце Hauss Industries будет уничтожен. Я позабочусь об этом. Я уже собрал хворост после инцидента с бассейном; нужно было только поджечь его.
— Все, что тебе нужно сделать, это отдать мне деньги и должность, подписать контракт о том, что ты никогда больше не будешь преследовать меня или занимать корпоративный пост, и я отпущу Аву и ее маленькую подругу, — сказал Иван. — Это простая сделка.
Мне было интересно, знал ли он, что Бриджит — принцесса Эльдорры. Если да, то он был идиотом, раз втянул ее в это. Если нет, то он был идиотом, раз не провел расследование.
И если он думал, что я поверю, что он отпустит кого-то из нас после того, как он практически признался в убийстве у нас на глазах, он, должно быть, считал меня идиотом.
Я взвесил свои возможности. Иван ничего не сделает ни мне, ни Аве, ни Бриджит, пока я не переведу деньги или не верну ему должность, но это не займет много времени. Он знал, что совет директоров у меня под контролем. Я мог сделать его генеральным директором одним звонком.
— Для ясности, это не было просьбой, — сказал Иван.
Я улыбнулся, шестеренки в моем мозгу заработали.
— Конечно. Я могу согласиться на твою просьбу, — дядя ухмыльнулся — или я могу спасти тебе жизнь. Выбирай.
Ухмылка исчезла.
- О чем, черт возьми, ты говоришь?
Я шагнул к нему. Камо предупреждающе поднял пистолет, но Иван отмахнулся от него, его слезящиеся глаза сузились, когда я пристально посмотрел на его кожу, волосы и то, как его рука дрожала от едва скрываемой боли.
Наступило осознание.
— Как? — прорычал он.
Моя улыбка расплылась по лицу.
— Ты очень хотел пить когда приехал ко мне домой несколько недель назад.
— Чай. — Лицо Ивана сжалось. — Я проверился, когда симптомы начали проявляться. Врачи сказали…
— Что у тебя синдром Гийена-Барре? — Я вздохнул. — Прискорбно, что симптомы так похожи. Но нет, боюсь, это не болезнь Гийена-Барре.
— Что ты сделал, маленький засранец?
Мое внимание привлекло движение позади Камо — видимое только с того места, где я стоял. Я никак не отреагировал, даже когда мои мысленные расчеты скоректировались с учетом нового события.
— В наши дни на черном рынке можно купить все, что угодно, — сказал я, рассеянно играя с уродливым пресс-папье в виде обезьяны на столе. — Включая смертельные яды. Тот, что сейчас разрушает твой организм? Очень похож на таллий. Он без запаха, без вкуса, бесцветный. Его трудно идентифицировать, потому что он встречается так редко, и его симптомы часто указывают на ряд других заболеваний. Но в отличие от таллия, у него нет широко известного противоядия. К счастью для тебя, дядя, есть секретное противоядие, и у меня припрятан пузырек.
Мой дядя дрожал от ярости.
— Откуда мне знать, что ты не врешь?
Я пожал плечами.
— Думаю, тебе придется довериться мне.