Его другая рука обхватывает мою руку и тянет вниз. Я ложусь рядом с ним, его раненая рука остается безвольной, между нами.
— Оставайся в таком положении, — шепчет он.
Мои губы дрожат, а в носу покалывает, когда я смотрю на него и плачу. Я плачу, кажется, целую вечность. Мои слезы превращаются в икоту, а затем в громкие рыдания.
Это некрасиво, сопли и слезы покрывают мое лицо, но я не могу остановиться.
Это так больно.
Его большой палец вытирает слёзы у меня под глазами.
— Не плачь.
— Я не могу остановиться.
— Мне не нравится, когда ты плачешь.
Он продолжает вытирать мои слезы и заставлять их исчезать.
— Почему?
— Потому что мне больно, когда тебе больно.
— М-мне тоже. Вот почему я плачу. Не хочу, чтобы тебе причиняли боль.
— Со мной все будет хорошо, Эльза.
— Обещаешь?
Он не отвечает.
Я рывком принимаю сидячее положение, икнув и делая непроизвольные вдохи.
— О-обещаешь?
— Я не могу.
— Но почему? — кричу. — Это так больно? Я поцелую и станет легче. — наклонившись, я запечатлеваю поцелуй на его повязке сбоку. — Папа говорит, что рана заживает, когда ты ее целуешь.
Он улыбается.
Улыбка слабая и не энергичная, но он улыбается.
— Тебе нужно поесть.
Я роюсь в своей сумке и достаю бутерброд.
Мне требуется некоторое время, чтобы помочь ему сесть, прислонившись к стене. Как только он устраивается, я заворачиваю его в одеяло и кладу бутерброд между его пальцами.
— Ты должен съесть все это, чтобы поправиться.
Он жует медленно, не так, как в другие дни, когда он был голоден, что проглотил все.
Я присаживаюсь перед ним на корточки, кладу руки на колени и наблюдаю за ним. Его раненая рука безвольно лежит рядом. Повязка уродлива.
— У меня есть идея!
Я роюсь в сумке и достаю свой черный маркер. Я собиралась показать ему рисунок с домами, которые я рисовала, и спросить его, знает ли он, как их построить.
Потому что я говорила папе, что собираюсь строить дома, когда вырасту.
Серые Глаза пристально наблюдают за мной, но он ничего не говорит, когда я хватаю его за раненую руку. Прикусив губу, я кладу ее себе на колени и рисую на здоровой стороне.
Как только я заканчиваю, он изучает мой рисунок.
— Что это?
— Стрела.
— Почему стрела?
— Папа говорит, что, когда тебе плохо, ты должен держать эту энергию внутри.
— Почему внутри?
— Так, что ты можешь оставить это на потом. Плохие вещи случаются не просто так.
— Плохие вещи случаются не просто так, — повторяет он, глядя между стрелой и моим лицом, прежде чем легкая улыбка появляется на его губах.
Мне нравится эта улыбка.
Я хочу поцеловать его не для того, чтобы сделать это лучше, а потому, что я люблю его.
Поэтому я так и делаю. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к уголку его рта.
Глава 23
Эльза
Настоящее
Я не сплю. Мои волосы прилипли к лицу сбоку от пота. Сидя в постели, я подтягиваю колени к груди, как в том сне.
Только это был не сон. Это было воспоминание о том, как Эйден получил шрам.
Необузданные эмоции проникают мне под кожу, как существа из ночи, грубые и таинственные.
Татуировки.
Его татуировки со стрелками вдохновлены мои рисунком.
Он прав. Я была под его кожей так долго, точно так же, как он был под моей.
Даже несмотря на то, что я не помню всего, я отчетливо помню ту мощную связь, которую мы разделили в подвале.
Наша история началась там, нравится мне это признавать или нет.
Тогда мы были детьми, нашедшие дружбу друг в друге. Правда в том, что мы были и остаемся потерянными душами, находящими убежище друг в друге.
Я проверяю время, и оказывается, что уже немного за полночь. Достав свой телефон, я печатаю.
Эльза: Ты здесь?
Эйден отсутствовал в школе с момента сцены в бассейне три дня назад. Очевидно, Джонатану не понравилось, как он разорвал помолвку с Сильвер, и заставляет его заплатить единственным известным Джонатану способом — забрать его.
Они в какой-то деловой поездке в Китай. Эйден время от времени пишет мне, когда находит время.
Сказать, что я скучаю по нему, было бы преуменьшением и оскорблением чувств.
Как раз в тот момент, когда я подумала, что мы могли бы поговорить о наших разногласиях и поговорить по-настоящему, Джонатану пришлось вмешаться.
Никакого ответа не приходит.
Сейчас в Китае должно быть около восьми утра, но он может быть слишком занят для ответа.
Я уже собираюсь попытаться заснуть, когда мой телефон вибрирует в руке, заставляя вздрогнуть.
Эйден: Я всегда здесь для тебя, милая.
Мое сердце делает переворот, будто снова влюбляется в Эйдена.
Разве мы уже не прошли эту фазу, сердце?
Прежде чем я успеваю ответить, на моем экране загорается еще одно сообщение.
Эйден: Тебе приснился еще один кошмар?
Боже. Он так хорошо меня знает. При нормальных обстоятельствах я бы в это время крепко спала.
Эльза: Наполовину кошмар. Наполовину сон.
Эйден: Расскажи.
Эльза: Сон был о тебе.
Эйден: Я говорил тебе, что однажды я буду сниться тебе так же, ты мне. Был ли сон извращенным?
Эльза: Нет.
Эйден: Наполовину извращенным?
Эльза: Что вообще значит «наполовину извращенным»?
Эйден: Это значит, что я привязал тебя к столбику кровати и трахал тебя на протяжении всего дня.
Я кусаю внутреннюю сторону щеки, температура тела поднимается.
Эльза: Нет. Все было не так.
Эйден: Все было не так, да? Забавно, потому что мне приснился такой сон. Нам нужно синхронизировать наши сны.
Я подавляю улыбку. Какой магией обладает Эйден, чтобы я чувствовала себя лучше даже через смс?
Эльза: Если я попрошу тебя рассказать мне о прошлом, ты расскажешь?
Я ожидаю, что он подумает об этом, скажет мне, что я не готова, но ответ приходит незамедлительно.
Эйден: Когда захочешь.
Из меня вырывается прерывистое дыхание. Тот тип дыхания, который снимает некоторый вес с груди. Не весь, но облегчение имеется, каким бы крошечным оно ни было.
Эльза: Спасибо.
Эйден: Не благодари меня, пока не узнаешь все факты.
Моя рука, сжимающая телефон, становится липкой. В глубине сознания существует гигантская коробка под названием «Нелёгкая Правда», но его слова увеличивают эту коробку, она становится шире и больше, чем может вместить моя голова.