Мы с папой говорили о моих пропавших воспоминаниях, наедине и с доктором Ханом. Мой психиатр рекомендовал мне запомнить самостоятельно, не слушая пересказов, и папа подчинился.
Правда коварная штука. Как и ведьма, она требует высокой цены, прежде чем освободить тебя.
Жизнь, какой я ее знаю, может превратиться в дым, включая мои отношения с папой и Эйденом.
Я подавляю эту страшную мысль и печатаю вопрос, который задавала с тех пор, как он ушел.
Эльза: Когда ты вернешься?
Эйден: Меньше, чем через неделю.
Эйден: А что? Скучаешь по мне?
Я даже не думаю, когда печатаю. Я больше не слушаю свою паранойю. Отрицание моих чувств к Эйдену только разрушило меня изнутри.
Эльза: Да.
Телефон светлеет от его имени и фотографии нашего первого поцелуя.
Дерьмо.
Я не думала, что он позвонит.
Прочистив горло, я отвечаю:
— Привет.
— Скажи это. Мне нужно это услышать.
Резкость в его тоне вызывает мурашки, пробегающие по спине. Этот голос создан для грязных, властных слов.
— Что сказать?
— Что скучаешь по мне.
— Я скучаю по тебе.
Мой голос низкий, страстный. Я даже не знала, что владею таким диапазоном.
— Черт, милая. Я твердый.
Волна желания хватает меня за горло. Оно покалывает внизу моего живота, скапливаясь.
— Да?
— Блядь, да.
Его рычание грубое, даже животное.
Боже. Мне нравится его голос, когда он позволяет своему настоящему «я» просвечивать сквозь него.
— Ты сводишь меня с ума, Эльза.
— Насколько сильно? — я спрашиваю, потому что ничего не могу с собой поделать.
— Достаточно сильно, чтобы дрочить в ванной, когда я должен быть внизу.
Мои щеки горят, будто их подожгли. Все тело пылает.
Жажда в голосе Эйдена заразительна. Это тот тип желания, который хватает тебя за шею и не отпускает.
— Поговори со мной, милая. Дай мне услышать твой голос. — он делает паузу. — Забудь. Прикоснись к себе, словно я рядом, с тобой.
Моя свободная рука уже путешествует под майкой, лаская нежную кожу груди. Они тяжелые, ноющие.
— Как ты хочешь, чтобы я прикасалась к себе? — я спрашиваю.
— Сними свою одежду. — его хриплый приказ проходит через мое ухо и попадает прямо в сердце. — Делай это медленно, будто я наблюдаю.
Зажав телефон между плечом и ухом, я стягиваю шорты. Несмотря на их мягкий материал, они создают сводящее с ума трение о разгоряченную кожу.
Я кладу телефон на подушку и стягиваю майку через голову, позволяя ей упасть рядом.
Прохладный воздух в комнате вызывает мурашки, которые покрывают мою горящую плоть. Соски напрягаются, напрягаются, требуя прикосновений.
— Сделано, — бормочу я, снова берясь за телефон.
Стон прорезает другую линию.
— У тебя твердые соски?
— Да. О-они...
— Они что?
Я почти могу представить, как напряглась его челюсть.
— Они ноют.
— Они ноют, да?
— Да.
— Почему они ноют, милая?
— Потому что они хотят, чтобы твои руки оказались на них, — выпаливаю я, резко втягивая воздух.
— Прикоснись к ним, как делаю это я.
Так много власти. Это самая эротичная вещь, которую я когда-либо слышала.
Я обхватываю большим и указательным пальцами один сосок и сжимаю. Стон срывается с моих губ.
— Не так я прикасаюсь к тебе, — рычит он.
— Н-не так?
— Нет. Ущипни их так же жестоко, как я бы это сделал.
Подавляя стон, я сильнее сжимаю свой чувствительный сосок, мучая его, словно это делает Эйден.
Я представляю его здесь, со мной, как его губы обхватывают другой мой сосок, втягивая его в свой горячий рот. Как он покусывает бутон, посылая покалывание прямо между моих ног.
— Эйден...
— Хм, милая?
Я чувствую его рычание на своей коже вместо того, чтобы слышать его.
— Еще. Я хочу большего.
— Ты мокрая для меня?
— Да.
Сто раз, да. Мое возбуждение покрывает мои бедра и пропитывает воздух.
— Раздвинь ноги и погрузи средний палец в эту мокрую киску.
Мне не нужно повторять дважды.
В тот момент, когда мой палец оказывается внутри, я отрываюсь от кровати. Как будто Эйден здесь, вводит в меня свой длинный палец, пробуя на вкус.
— Добавь еще один.
— Но...
— Сделай это.
О, Боже. Почему его приказы так возбуждают сегодня? Это больше, чем слова и прямые орудия пыток.
Осторожно я добавляю еще один палец. Мои глаза закатываются от того, как сильно я их скручиваю.
— Двигай ими для меня, милая. Дай мне услышать те звуки, которые ты издаешь.
Я двигаю пальцами. Все это время я представляю пальцы Эйдена внутри себя. Его тело, подавляющее мое. Его сильные мышцы, напрягающиеся с каждым движением.
— Прикоснись к своему клитору.
Мой большой палец касается опухшего бугорка. Наслаждение проносится сквозь меня мучительными вспышками. Я держу телефон между щекой и плечом, а другой рукой покручиваю свой твердый, ноющий сосок.
Закрыв глаза, я отдаюсь ошеломляющим ощущениям. Может, это я прикасаюсь к себе, но не я стою за этим удовольствием.
А хриплые приказы Эйдена.
Это почти так, как если бы он входил и выходил из меня, дразня мой клитор и играя с моим соском. Он приближает меня к краю с каждым прикосновением.
— Эйден.. О, Боже мой, Эйден.
— Верно, мать твою, твой Бог.
Мои движения ускоряются, в ушах гудит, а желудок сжимается. Простыни подо мной кажутся жесткими и болезненными на разгоряченной коже.
— Сильнее, — приказывает он с ворчанием. — Быстрее.
Я следую его команде, сердцебиение учащается с каждым движением.
— Черт. — на другом конце его дыхание становится глубже. — Блядь!
Мысль о том, что он прикасается к себе из-за моих стонов и всхлипываний, сводит меня с ума.
Я могу представить, как он стоит в ванной, его брюки и боксеры спущены. Он двигает рукой по своему члену грубым, мужским способом, как будто сердится. Как будто его тело жаждет моего так же, как мое жаждет его. Как будто его душе нужно, чтобы моя душа была целой.
При этой мысли мои движения становятся все более неистовыми и неконтролируемыми.
Я чувствую вкус освобождения на своем языке.
— Ох.. Эйден.. Я т-так близко...
— Я собираюсь кончить. — он хмыкает. — Ты готова для меня, милая?
— Да.. Да...
Я задыхаюсь, когда волна обрушивается на меня, как искры в беззвездную ночь.
Я кричу, а затем прячу лицо в подушку, заглушая звук.
Мои пальцы все еще глубоко внутри, скользкие от возбуждения. Это почти так, как если бы Эйден наполнял меня, а не мои собственные пальцы.