Я киваю.
Он постукивает по ране в уголке рта.
— И твоя зеленоволосая подруга должна мне за это.
— Ким?
— Парень Ксандер сделал это. — он наклоняется, чтобы прошептать. — Кстати, твой Эйден наблюдал, а потом уехал в закат, будто ничего не видел.
Мои губы приоткрываются. По правде говоря, я не удивлена, что Эйден был в этом замешан. Я подозревала, что он имеет к этому какое-то отношение. Однако удивлена, что Ксандер позволил себе насилие. Он никогда не проявлял насильственного поведения.
За исключением того раза в кафетерии.
— Он не ее Эйден, — невозмутимо отвечает папа. — Он Эйден Кинг, сын Джонатана Кинга, который разрушил наши жизни.
Я сглатываю, и это не только из-за напоминания о вражде между нашими семьями.
Папа прав.
Он не мой Эйден.
Но вот в чем дело, Стил, у тебя нет будущего с Эйденом. Потому что он уже помолвлен с Сильвер.
Бесстрастные слова Джонатана царапают мое ущербное сердце, разрывая его на части.
Сильвер была права с самого начала — он никогда не принадлежал мне.
Он заставил меня играть самую отвратительную, презренную роль: роль девушки на стороне.
Хаотические чувства скребут меня в груди, но я решаю не обращать на них внимания.
Я отказываюсь быть втянутой в этот ад. Не сейчас.
Я сосредотачиваюсь на своем отце.
— Теперь ты в порядке?
— Да.
— Будут ли побочные эффекты от комы?
— По словам моего врача, я стабилен.
— Но ему нужно регулярно проходить осмотры, — вмешивается Нокс. — Как и тебе.
Слезы наворачиваются мне на глаза при этом напоминании. Как и в меня, в папу стреляли в тот день.
Мы оба стали жертвами.
Мы действительно жертвы?
Все расплывчато и без какого-либо решения в поле зрения.
В одном я уверена — папа здесь. Он не мёртв. Он сдержал свое обещание не бросать меня, как это сделал Илай.
Он вернулся за мной.
— Папа?
— Да, принцесса?
— М-можно я тебя обниму?
Уголки его глаз смягчаются, и он без колебаний раскрывает объятия.
Я ныряю прямо в него и зарываюсь лицом ему в грудь. Папины руки обнимают меня в теплом, успокаивающем объятии. Слезы, с которыми я боролась с тех пор, как увидела его сегодня, текут по моим щекам.
— Ты.. Т-ты вернулся.
— Я обещал тебе, что никогда не оставлю тебя. Мне жаль, что я опоздал, принцесса.
Я отчаянно качаю головой.
— Ты вернулся.
Кажется, целую вечность я продолжаю плакать у него на груди. Мои пальцы впиваются в его рубашку, будто я снова становлюсь той маленькой девочкой.
Папиной маленькой дочкой.
— Я больше никогда тебя не оставлю. Даю слово.
Я икаю ему в грудь, мои вдохи и выдохи неистовые.
— Мы приехали! — Нокс кричит, а затем бормочет. — Слава Богу.
— Готова войти в наш дом?
Папа убирает волосы с моего лица.
Я отрываю голову от папиной груди и киваю, но даже тогда в глубине живота начинается бунт.
Готова ли я войти в дом, где лишилась своего детства?
Есть только один способ выяснить.
Глава 4
Эльза
Дом.
Такое странное слово.
И вот я снова здесь. В Бирмингеме. Дома.
Нокс уже выскочил из машины, словно его задница в огне.
Расстояние от парадных ворот до особняка большое. Стильный сад простирается до самого горизонта, и усажен деревьями, вырезанными в различных геометрических формах.
Дрожь пробегает по конечностям, когда мы с папой встаём перед парадными воротами особняка.
Две статуи льва украшают вход, совсем как в моих обрывочных воспоминаниях.
Не думаю, что когда-либо осознавала, насколько большим был наш особняк, будучи маленькой. Я помню провода, частное озеро и долгие пробежки, которые мы с папой совершали по периметру нашей собственности.
Наш дом больше, чем особняк Кингов. Возможно, это потому, что они в Лондоне, в то время как мы далеко от города, в Бирмингеме.
Облачное небо окутывает мрачной пеленой две башни, возвышающиеся на восточной стороне.
Дрожь пробегает по мне при виде этого, царапая грудную клетку, как заключенный, нуждающийся в освобождении.
В этих башнях есть что-то, но что?
— Добро пожаловать домой, принцесса.
Я отрываю взгляд от архитектурного шедевра и смотрю на своего отца. Он смотрит на меня с гордостью и удовлетворением, словно все это время хотел вернуть меня сюда.
— Я.. я думала, весь дом сгорел в пожаре.
— Так и было. — ностальгия охватывает его взгляд, прежде чем вскоре исчезает. — Было нелегко, но мы отремонтировали дом, чтобы он выглядел как раньше.
— Я вижу.
Все это слишком... сюрреалистично.
Если бы он стал красным и туманным прямо сейчас, я бы точно знала, что это сон. Может, я все еще нахожусь в кабинете доктора Хана, переживая воспоминания о моей первой встрече с Эйденом.
Может, этого утра никогда и не было. Может, Эйден не помолвлен с Сильвер.
Я мысленно качаю головой. Не буду думать о нем. Не буду думать о нем...
Папа берет мою руку и переплетает со своей.
— Давай зайдем внутрь. Ты, должно быть, устала.
Мои ноги двигаются сами по себе, когда мы входим в фойе.
Мрамор.
Это первая мысль, которая приходит в голову. Мраморный пол, мраморная лестница и даже мраморная статуя льва.
Подождите. Это штука?
Мужчина средних лет, похожий на Роберта Де Ниро, и две женщины, одетые в форму горничных, кланяются при нашем входе.
Я неловко киваю в ответ. Это так странно, когда люди кланяются, будто мы королевской крови. Хотя, судя по тому, что я узнала о Steel Corporation, папу с таким же успехом можно считать дворянином в Бирмингеме.
Похоже, его нисколько не смущает персонал. Он признает их и идет дальше.
Я как потерянная сирота, иду рядом. С моей полу-мокрой одеждой и растрепанными волосами я выгляжу соответственно.
Мы с папой входим в огромную гостиную со сводчатыми золотыми потолками и ослепительным светом. Две большие статуи льва украшают широкую мраморную лестницу. Две картины с китайскими воинами висят по обе стороны лестницы в идеальной симметрии.
Теперь я знаю, откуда взялась моя любовь к старинным китайским военным книгам и философам.
Несколько французских окон стратегически расположены по всей гостиной, позволяя заглянуть в сад.
Все в точности как в моем видении.
Возможно, это тоже видение. Возможно, у меня галлюцинации, и моего отца нет в живых.
От этой мысли в горле появляется горький, липкий привкус. Я сжимаю его руку в своей, убеждаясь, что это не обман разума.
Нет, папа здесь.
Он вернулся за мной.
— Вот вы где.
Мое внимание переключается вправо. Мужчина средних лет спускается по лестнице с вежливой улыбкой на лице.