— Сожги это, — говорит он человеку в черном, стоящему возле фургона.
Мужчина что-то говорит ему в руку, и особняк загорается.
Я смотрю на мужчину рядом с папой затуманенными глазами. Он наблюдает за тем, как пламя пожирает дом, с нейтральным выражением лица, будто внутри никого нет. Человек хнычет и просит о помощи.
— Поехали, — командует он, и фургон уносится вниз по дороге, а за ним следуют другие черные машины.
Его голос.
Это он.
Тот, который сказал моей маме, что она не заслуживает этой жизни и что она закончится сегодня.
Тот, кто сейчас сжигает мою маму внутри.
Тот, кто забирает папочку, как небеса забрали Илая.
Тот, у кого нет эмоций, когда он все это делает.
Дядя Агнус.
Глава 33
Эльза
Настоящее
Я вскакиваю на ноги, мое сердце злобно колотится в груди.
Агнус.
Дядя Агнус.
Это он стоит за пожаром и убийством мамы. Ну, она застрелилась, но не была ещё мертва. Он сжег особняк, зная, что она находилась в нем.
Все это время он был рядом с моим отцом и не спускал с меня глаз.
Для чего?
Все это совершенно ненормально.
Эйден поднимается и накидывает мой пиджак мне на плечо.
— Что такое? Вспомнила что-нибудь важное?
Мои глаза впиваются в его темные, и дыхание немного успокаивается.
— Это был Агнус. Он спас меня и папу, но убил маму.
Между его бровями пролегает хмурая складка.
— Твоя мать уже была мертва.
— Нет! Я слышала ее всхлипы, и он тоже, когда выносил меня из подвала, но знаешь, что он сделал? Он просто ушел. Он хотел ее смерти, Эйден. Он сжег особняк, пока она была в нем. — я дрожу, все тело охвачено каким-то шоком и гневом одновременно. — Он убил ее.. Он убил мою мать.
— Успокойся, Эльза. — Эйден гладит меня по руке, его голос сильный, но успокаивающий.
— Я не могу успокоиться! Он убил маму, Эйден!
— Она застрелилась, — выдавливает он, держась за терпение, которым не владеет. — Она хотела умереть.
— То, что ты хотел ее смерти, не значит, что она хотела умереть
Его левый глаз дергается, и я сожалею о своих словах, как только произношу их. Что, черт возьми, со мной не так?
Мама монстр в глазах Эйдена. Для меня она тоже была монстром, но я продолжаю цепляться за тот факт, что в какой-то момент она была моей мамой. Милой, заботливой и с ослепительной улыбкой.
— Мне... мне жаль, Эйден. Я не имела в виду...
— Я никогда не хотел ее смерти. Я только хотел, чтобы она оставила меня в покое, черт возьми. — он расправляет плечи. — Тебе было бы без нее. Она застрелила тебя и твоего отца. Что еще тебе нужно, чтобы отпустить ее?
Мои губы дрожат, и я борюсь с желанием ударить его и закричать на него.
Я этого не делаю, потому что он прав.
Ма была не в порядке, но, может, я тоже, если не могу полностью возненавидеть ее.
Как только мы вернемся, мне нужно будет поговорить с доктором Ханом.
Что, если я в конце концов стану такой же, как она? Что, если моя травма завладеет моей жизнью, как ее травма завладела ее жизнью?
Дверь со щелчком открывается.
Мы с Эйденом встаём бок о бок, когда новоприбывший входит в подвал. Мои руки сжимаются в кулаки по обе стороны от меня.
Агнус.
Оставаясь у двери, он засовывает обе руки в карманы.
Теперь он выглядит другим, более чудовищным и злобным.
Агнус, правая рука отца, опекун Нокса и Тил, наш спаситель, но также убийца.
Это знание делает его черты более резкими, молодыми и жесткими.
Его волосы зачесаны назад, а бледно-голубые глаза кажутся безмятежными. Уверенными. Точно так же, как когда он приказал своим людям сжечь особняк, пока мама хныкала в нем.
Я направляюсь к нему, но Эйден берет меня за руку, защищая.
Агнус достает сигарету из пачки, но держит ее между большим и указательным пальцами, не прикуривая.
Должно быть, это и есть источник запаха сигарет в подвале.
— Как ты узнал, что мы будем здесь? — я спрашиваю.
— Я получаю прямое уведомление, когда эта дверь открывается.
— Папа знает об этом?
— Ему не нужно знать. — Агнус делает паузу. — Пока. — мысль о том, что папа доверяет ему, обжигает горло, как кислота. — Полагаю, теперь ты помнишь, — продолжает Агнус. — Я сказал Итану, что ты вспомнишь, если приедешь сюда, но он упрям, когда дело доходит до эмоций.
— Ты убил мою мать, — выдыхаю я, мое лицо загорается пламенем.
— Замолчи, Эльза, — резко шепчет Эйден, но только я могу его слышать. — Не провоцируй его, когда у нас нет плана выхода.
Он впивается пальцами в мою руку, удерживая на месте. Он наблюдает за нашим окружением, вероятно, ищет выход.
— Что ты будешь делать? — спрашивает Агнус с этой приводящей в бешенство уверенностью. — Расскажешь Итану?
Я проглатываю свою ярость, хотя хочется выколоть ему глаза. Меня убивает то, что этот человек был на стороне отца после того, как стер маму с лица земли.
Однако Эйден прав. Я должна относиться к этому рационально.
— Что, если я все-таки расскажу папе? — медленно спрашиваю я.
Агнус вертит сигарету в пальцах.
— Ты видела Эбигейл мертвой.
— Она не была мертва. Она хныкала и умоляла о помощи.
— И я помог ей.
— Сжигая ее?
— Предложив ей выход, да. Половины ее головы не было. Она умерла бы в любом случае. — он смотрит на пол, будто она все еще лежит там и стонет от боли. — Кроме того, Эбигейл была живым мертвецом с тех пор, как утонул Илай. Я уважаю ее выбор наконец-то избавить ее и всех остальных от страданий.
— Ты ведь не жалеешь об этом, не так ли?
— Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что не заставил Итана отправить ее в клинику раньше. К сожалению, это был просчет с моей стороны. Если бы он это сделал, ни Нокс, ни Тил, ни Эйден не пострадали бы. Если бы он это сделал, вас обоих не застрелили бы и не разлучили на десять лет. Так что нет, Эльза. Я не жалею, что вычеркнул Эбигейл из жизни, которой она с самого начала не хотела.
Он психопат, не так ли?
Если он так отстранен после убийства кого-то, он, должно быть, какой-то псих.
Однако, слыша его доводы, я наконец понимаю, почему он это сделал. Я наконец-то понимаю, почему Эйден считает, что это было правильно.
Мама хотела убить нас с папой.
Мама перестала быть моей матерью в тот момент, когда умер Илай.
Она утонула вместе с ним в том озере и с тех пор перепробовала все, чтобы привести нас всех в свой ад.
Тот факт, что я хотела, чтобы она жила, это оскорбление не только для нас с папой, но и для троих детей, которых она травмировала: Нокса, Тил и Эйдена.
Это оскорбление обещания, которое я дала Эйдену десять лет назад.