Мать улыбнулась:
— Деньги. Власть. Месть.
— Власть, — усмехнулся Римо. — Вы действительно думаете, что мои люди последуют за вами? Нет. Они будут смеяться в ваши жалкие лица, а затем разобьют их. И даже если вам удастся захватить власть по какому-то счастливому стечению обстоятельств — это не продлится долго. Лука будет вытирать пол такими придурками, как вы, и просто заберет Каморру себе.
— Посмотрим, — сказал Кармайн.
— Помоги ему встать, — сказала мама, кивая мне, но все еще не встречаясь со мной взглядом.
В основном это касалось ее и Римо. Мы все это знали. Римо был сыном нашего отца больше, чем каждый из нас. Мать была слишком слаба, чтобы убить нашего отца, человека мучившего ее, и поэтому она попыталась убить еще одну лучшую вещь: его сыновей.
Один из предателей схватил меня за руку и попытался поднять на ноги. Я ударил его головой, несмотря на последующую агонию, и был вознагражден удовлетворительным звуком его сломанного носа.
— Иди нахуй, ублюдок, — я ухмыльнулся, когда этот чертов мудак направил на меня свой пистолет.
Наша мать помахала зажигалкой.
— Я же вам говорила. Они сгорят.
Я встал. Киара и Алессио. Я не хотел быть ответственным за их смерть. Боль пронзила мою лодыжку, когда я перенес на нее свой вес. Должно быть, в какой-то момент я ее подвернул.
— Где Адамо? — спросила мать, щелчком открывая зажигалку, отчего Киара вздрогнула.
Мать маниакально улыбнулась.
— Он исчез после того, как ты обманом заставила его помочь вам, — сказал Нино.
Адамо мог быть таким гребаным дураком. Я несколько раз говорил ему, чтобы он держался подальше от нашей матери, но он не слушал. Он верил в хорошее в людях. Может, теперь он наконец поймет, что большинство людей придурки. Римо и Нино всегда оправдывали его глупость тем, что он молод, но, когда мне было шестнадцать, я не был таким уж наивным.
— Бедный мальчик, — сказала мама, будто ей действительно было не все равно, словно она была способна на сочувствие. — Он слаб, потерян… Он не такой, как вы или Бенедетто! — она посмотрела на Римо. — Что насчет твоих детей и жены, Римо? Где они?
Ноздри Римо раздулись.
— Все знают о похищенной девушки и о близнецах, которые похожи на тебя, — продолжала она. — Особенно мальчик. Вылитый ты. Испорченный твоей кровью.
Все знали о Невио. Он был точной копией Римо, и на этом их сходство не заканчивалось. Мать не знала этого, но мальчик, который, скорее всего, продолжит наследие нашего отца — был Невио. Если она хочет, чтобы наша испорченная кровь закончилась, ей придется убить его.
Римо одарил ее широкой улыбкой, полной маниакальной темноты.
— Ты ведь меня знаешь, не так ли? Ты действительно думаешь, что у меня могла бы быть девушка, и я бы не убил ее?
Мать наклонила голову и закрыла крышку зажигалки.
— Ты убил ее?
— Ее и этих бесполезных детей.
Мама никого из нас не знала. Она жила только ради себя. Мы жили друг для друга. Каждый из нас готов умереть за другого. Римо скорее разрежет себя на мелкие кусочки, чем причинит вред Серафине или своим близнецам.
— Почему бы тебе не облить нас бензином? Таким образом, ты сможешь гарантировать, что мы не будем действовать вне очереди; и ты можешь отпустить Киару и Алессио, — предложил Нино.
От ответного смеха матери у меня мурашки побежали по коже. Я даже не помню, когда такое было в последний раз.
— О нет, нет. Я не позволю прошлому повториться. Она останется. И ты тоже, так же долго, как и она. Ты же не хочешь, чтобы она пострадала, правда?
— Нам нужно поторопиться, — сказал Кармайн, глядя на Римо. — Мы не знаем, предупредили ли они своих солдат. Пока они еще живы, каждый гребаный член мафии в городе будет следовать за ними.
— Ладно…вот как это будет, мальчики. Я хочу, чтобы вы перерезали себе вены, хорошо? — сказала мама таким тоном, словно говорила о наших планах на чертовы рождественские каникулы.
Я усмехнулся. Неужели она действительно думает, что мы сдадимся без чертового боя?
— Мне следовало убить тебя сразу после того, как они вырезали из тебя Адамо. Отец не стал бы меня останавливать. Он нашел бы себе другую женщину, чтобы теперь терроризировать ее, — прорычал Римо.
Мать посмотрела на Римо с печальной улыбкой.
— И я должна была сначала убить тебя первым, пока ты спал, но я не знала, насколько ты силен. Теперь знаю, сынок.
— Не называй меня так! — взревел он, заставив ее вздрогнуть.
— Это могло закончиться много лет назад. Это должно закончиться вот так, разве вы не видите? — прошептала мать. Она открыла крышку зажигалки. — Сейчас вы, все трое, перережете себе вены. Я дождусь, пока вы отключитесь, прежде чем сжечь особняк и ваши тела в нем. Если вы этого не сделаете, то я сожгу ее и ребенка прямо у вас на глазах, и прикажу своим людям застрелить вас в любом случае.