— Как насчет того сумасшедшего из Лос-Анджелеса, разве ты не должен за ним присматривать?
Дерьмо.
— Впереди ведь еще один бой. К тому времени я уже вернусь.
В следующий раз уже мои братья будут играть в няньку для своего сумасшедшего младшего босса.
Я оставил Мика и направился к Тони, которая поморщилась, увидев меня.
— Что я могу тебе предложить? — спросила она, когда я подошел к бару.
— Твой отец, — сказал я, обходя бар.
— Эта территория только для персонала.
Я пристально посмотрел на нее сверху вниз.
— А теперь отведи меня к своему отцу, Антония.
Она повернулась и повела меня через дверь в заднюю комнату.
— Где Джемма?
— В моей машине.
Тони бросила любопытный взгляд через плечо.
— Ты же знаешь, что ей нельзя оставаться наедине с парнями.
— Она так же не должна работать в гребаном баре с дюжиной злобных ублюдков, не так ли?
Тони вспыхнула и обернулась. Она постучала в дверь кабинета отца. Мое терпение было на исходе, поэтому я протянул руку мимо нее и толкнул дверь. Внутри, Роджер оживленно беседовал с Несторе Романо — человеком, за которым я должен был присматривать. Несторе посмотрел в мою сторону, затем просто оставил Роджера стоять и прошел мимо меня, наклонив голову почти несуществующим образом.
— Антония, у меня важный разговор, — сказал он, с ноткой неодобрения в голосе.
— Мне так не показалось, — протянул я. — Несторе, казалось, ужасно заскучал.
Не то чтобы это был необычный случай с сумасшедшим из Лос-Анджелеса.
Роджер одарил меня чуть заметной улыбкой.
— Савио, что я могу для тебя сделать?
— Ты можешь обратить внимание на то, кто работает в твоем чертовом баре.
Роджер нахмурился.
— Антония сегодня занималась обслуживанием.
Я посмотрел ему прямо в лицо.
— Не мое дело, если ты позволяешь своей дочери-подростку скакать вокруг всех этих извращенцев, но тебе лучше обратить внимание на чужих дочерей.
— О чем ты говоришь? — Роджер взглянул на свою дочь, которая, казалось, была занята тем, что уставилась в пол, будто это была самая интересная вещь на свете.
— Я говорю о Джемме Баззоли. Ты знаешь Даниэле и Диего. Они оба не будут счастливы, если узнают, что она стояла за баром, потому что ты не платишь достаточно официанткам.
Лицо Роджера становилось все более красным. Он уже с трудом позволял мне указывать ему, что делать. Он знал меня, когда я был еще маленьким говнюком. Но теперь я веду наши дела вместе с братьями, так что ему лучше взять себя в руки.
— Я не хочу больше видеть Джемму здесь, если только она не будет со мной или со своей семьей, ясно?
Роджер задумчиво прищурился.
— Что тебе вообще до этой девушки? Думал, ты будешь первым, кто оценит новый кусок задницы в баре.
Я схватил его за воротник и ударил по лицу.
— Осторожнее, Роджер, — если бы Тони не смотрела на меня широко раскрытыми от ужаса глазами, я, возможно, обошёлся бы с ним немного жестче. — Этот кусок задницы, о котором ты говоришь, находится под запретом и помни, что она ровесница твоей дочери.
Роджер кивнул.
— Хорошо, хорошо. Я даже не знал, что она здесь. Я прослежу, чтобы она держалась подальше.
Я отпустил его, затем развернулся и ушёл. Внизу, я схватил вещи Джеммы из-за стойки бара. Она обмякла на сиденье, но выпрямилась, как только я сел в машину.
— Ты поговорил с Тони?
— Поговорил.
Я завел мотор, стараясь сосредоточиться на дороге и не обращать внимания на слишком соблазнительную девушку рядом со мной.
— Но ты же не рассказал Диего, верно?
Я усмехнулся.
— Если бы я ему рассказал, сейчас бы он вез тебя домой, а не я.
— Да, — согласилась Джемма с невеселым смешком. — Он бы мне ухо отгрыз. «Что за чепуха творится у тебя в голове?» «Как ты смеешь вести такую фальшивую жизнь?» Бла-бла-бла.
Я отрицательно покачал головой.
— Я серьезно сомневаюсь, что Диего воспользуется мягким словом, чтобы выразить свое неудовольствие, — я искоса взглянул на нее.
Она улыбалась совсем, как Джемма. Незащищенная, честная, но не в том смысле, который должен был сделать ее красивой, хотя она и была такой.
— Он старается не ругаться при мне, но это моя версия событий.
— Чепуха? Ты серьезно? — сказал я. — Что плохого в здоровом слове «херня»?
Джемма вспыхнула, и я понял, что моя формулировка тоже может быть воспринята по-другому.
— Мне не нравится это слово.
— Ты никогда не пробовала, так откуда же тебе знать?
Очевидно, сегодня я был королем двусмысленностей.
Джемма, нахмурившись, посмотрела на свои колени, и я уже начал беспокоиться, что расстроил ее, когда она снова подняла глаза.