Рей обнял её в ответ, прижал к себе, аккуратно погладил по голове и сказал:
— У тебя будет всё, о чём ты мечтаешь, малышка. Всё, чего заслуживаешь.
Мэгг простояла бы так вечность, но Рей быстро оттолкнул её от себя, потянулся было, кажется, взъерошить ей волосы, но передумал и осторожно щёлкнул по носу.
— Пора.
За свою жизнь Мэгг повидала множество дорог и придорожных канав, широких полей и пролесков, бывала не раз в корчмах и гостиных дворах, однажды они с Реем заглянули в настоящий театр с огромной сценой, но ни разу ей не приходилось оказываться в домах лордов.
Когда слуга — лысый мужчина в ярко-алом камзоле и узких белых штанах — распахнул перед ней и Реем огромные деревянные двери, Марго отчётливо ощутила желание сбежать, подхватив юбки ставшего вдруг очень тяжёлым платья. А оттого, что Рей расстался со своей цитрой и малиновым камзолом, перестав вдруг походить на самого себя, было ещё страшней.
Он, похоже, угадал её мысль и крепко сжал её локоть, не то поддерживая, не то давая понять, что никуда не отпустит. Пришлось, ступая по очень чистому блестящему полу запачканными в дорожной грязи новыми ботинками, идти по огромному холлу и пытаться не крутить головой из стороны в сторону. А посмотреть, между тем, было на что. Потолок казался выше, чем в святейших домах, и с него спускались на толстых цепях две огромные люстры, утыканные свечами, как ёж иглами. На стенах висели картины: портреты важных лордов и достойных леди. Леди были разные, а лорды походили друг на друга и отличались хорошим здоровьем и крепким сложением. На гостей, как показалось Мэгг, все смотрели неодобрительно.
— Лорд Кэнт ожидает вас, сюда, пожалуйста, — сообщил уже другой слуга, одетый точно так же, как и первый, и такой же лысый. Как знать, может, слугам в богатых домах положено брить головы? Мэгг о таком не слышала и не читала.
— Голову выше, — шепнул Рей, и она подчинилась, хотя сердце норовило выскочить из груди. Второй слуга распахнул следующие двери, за которыми начинался огромный зал с роскошными стеклянными окнами наверху, тоже с люстрами и полом, собранном из тысяч кусочков разноцветного дерева. «Мозаичный», вспомнила она подходящее слово.
Наступать на пол был страшно, он казался едва ли не красивее картин, но Рей слишком крепко держал её за руку, чтобы можно было вырваться, поэтому она сделала шаг, затем ещё и ещё. Наконец, зал закончился, и они оказались в небольшом полутёмном кабинете. Позади них со стуком захлопнулась дверь.
Пахло смолой и чем-то горьким. Мэгг бросила вокруг быстрый взгляд и увидела зелёную бархатную обивку на стенах, деревянные тёмные рамки непонятных картин — и хозяина кабинета. Он сидел в широком низком кресле, ноги его покоились на небольшой зелёной подушечке, голова, совершенно седая, была откинута на спинку. Он был глубокий старик, этот лорд Кэнт, Мэгг, пожалуй, не видела раньше настолько старых людей. Его кожа — жёлтая, сухая, — висела складками на лице и шее, как старая растянутая рубаха. Кустистые брови низко нависали над прикрытыми глазами.
— К вам посетители, лорд Кэнт, — объявил слуга.
Лорд открыл глаза, и Мэгг удивилась их живости. Не было ни пелены, ни затуманенности. Взгляд лорда был ясным и очень осмысленным, более того, он, кажется, проникал в самое нутро.
— А, господин Рей, — произнес старик сухим голосом, шкворчащим, как кусок свиного бекона на жаровне. — Значит, это и есть та девица?
— Верно, лорд Кэнт, — Рей, которого Мэгг до сих пор ни разу не видела заискивающим или напуганным, очень низко поклонился и слабо улыбнулся. — Я только недавно привез её в Шеан, она не до конца здесь освоилась.
— Подойди, девица, — велел старик.
Мэгг на негнущихся ногах приблизилась к нему. Лорд Кэнт подался вперёд в кресле, желая рассмотреть её получше.
— Плечи и руки — вот главный показатель. У неё руки истинной леди. Покажи ладонь! — Мэгг подчинилась, и лорд цепко схватил её за запястье и принялся разглядывать пальцы, изучать ногти. — Да, истинной леди. Я думал, вы просто шулер и подлец, господин музыкант, но теперь вижу, что ошибся.
Он выпустил её руку, и Мэгг непроизвольно прижала её к груди, где сильно колотилось сердце.
— Сколько денег ей оставили родители?
— Сто золотых в год, — отозвался Рей, — но приданого почти нет.
Лорд пожевал сухими губами.
— Немного. Но я посмотрю на её поведение, и, если она выйдет замуж за достойного лорда, дам ей приданое. Кэнтам не помешают хорошие связи. Вы, господин, — он мотнул головой, — свободны, подождите за дверью, — а ты, девица, садись.