— На что ты готова пойти, чтобы иметь ребенка, Хелен? — спросил он.
— На многое. Даже на то, чтобы у него были твои черты лица, — холодно ответила она. — Впрочем, я не исключаю, что рожу от кого-нибудь другого.
— Ты хочешь обречь своего будущего ребенка на позор? Люди будут называть его бастардом. Если это будет девочка, то она возненавидит тебя. Ведь твоя незаконнорожденная дочь сможет выйти замуж разве что за местного пастуха. Давай смотреть правде в глаза, Хелен. Если мы с тобой будем жить в смежных комнатах, это не доставит нам особой радости. Или ты хочешь, чтобы я имел возможность входить в твою спальню в любое время дня и ночи и ложиться в твою постель?
— Конечно, нет! — в ярости воскликнула Хелен.
— Вот и я так думаю. Комната на третьем этаже просторнее, чем бывшая спальня моей матери. Ты сможешь поставить там пианино и играть, когда тебе захочется.
— Дело не в комнате! Я не желаю жить под одной крышей со шлюхой. Надеюсь, это тебе ясно?
— Ну хорошо, — промолвил Рис. — Я предлагаю компромисс. Ты будешь жить в моем доме до тех пор, пока не забеременеешь. Чтобы избежать скандала, ты можешь скрывать тот факт, что вернулась ко мне. А потом ты сама решишь, где будешь растить ребенка. Можешь здесь, в доме своей матери, а можешь и где-то в другом месте. Я просто не желаю больше гоняться за тобой, ездить по балам и снимать штаны в публичных местах.
— В таком случае зачем мне жить у тебя? Ты мог бы время от времени приезжать ко мне.
— Я не собираюсь тратить время впустую, бегая по балам и наведываясь в дом тещи в поисках собственной жены. Мне надо работать, Хелен!
— Я тоже не трачу время даром, разъезжая по балам, — возразила Хелен. — Ты прекрасно знаешь, что большую часть дня я провожу здесь, за фортепиано. Ты вполне мог бы приезжать ко мне сюда, Рис.
— Я видел в газете объявление, что в продажу поступили новые ноты, в частности «Переложение фортепианных сонат Бетховена для исполнения в четыре руки», выполненное неким мистером Х.Г., — внезапно вспомнил Рис. — Это то, над чем ты работала прошлым летом?
Она кивнула.
— А сейчас я сочиняю вальс, — сообщила она, тяжело вздохнув. — Давай прекратим этот бесполезный разговор. Я должна еще…
— Ты нужна мне, Хелен, — внезапно произнес он.
— Что?! — изумленно воскликнула она.
— Мне нужна твоя помощь, — с трудом выговорил Рис вымученным тоном, ведь он никогда никого не просил о помощи с одиннадцатилетнего возраста. — Театр уже включил в репертуар следующего сезона мою новую оперу, а она все еще не готова. Я написал пару арий. Довольно приличных, надо сказать… Одним словом, я должен спешить. Мне следовало бы сейчас сидеть за фортепиано и работать, а не болтать с тобой.
— Ты переживаешь муки творчества? Это не похоже на тебя, — заметила она. — Я думала, что ты выплескиваешь из себя всю эту комическую дребедень без всяких усилий, как кухарка помои.
Желваки заходили на скулах Риса.
— Поверь, Хелен, то, что я сейчас пишу, намного хуже помоев, — признался он.
Их взгляды встретились. Хелен вдруг заметила в глазах мужа не только упрямство и злость, а еще что-то такое… Может быть, мольбу? Хелен нахмурилась.
— Тебе нужна моя помощь? Но как я могу помочь тебе?
— Думаю, что мы могли бы заключить сделку. С годами ты превратилась в прекрасного талантливого музыканта, а я растратил свой дар, если он у меня вообще был когда-нибудь. — Рис говорил медленно, взвешивая каждое слово. — Если бы ты помогла мне превратить партитуру во что-нибудь более или менее приемлемое, я был бы очень признателен.
Хелен сразу же поняла, в чем должна была выразиться его признательность, и почувствовала, что краснеет.
— Это… это… — пролепетала она. — Это абсолютно невозможно!
Рис отвернулся и пригладил ладонью волосы.
— Ну хорошо, — пробормотал он.
Хелен насторожилась. Поведение мужа показалось ей подозрительным. Почему он так быстро сдался? Она подумала, что ему вовсе не нужна была ее помощь. Вряд ли он и вправду считал, что она более талантливый композитор, чем он.
— Я могу выполнить твою просьбу и приезжать к тебе сюда, как ты этого хочешь, но только после того, как состоится премьера моей новой оперы. Это произойдет месяцев через девять, не раньше. Ты же знаешь, что постановка на сцене и репетиции требуют много времени, — устало сказал Рис. — А сейчас ты не можешь хотя бы изредка заглядывать ко мне?
— Нет, не могу. — Рис посмотрел в окно. — Я как выжатый лимон, Хелен. Я бьюсь над этими чертовыми мелодиями, а у меня ничего не выходит. Вчера вечером я потерял много времени из-за бала в доме леди Гамильтон. Это для меня непозволительная роскошь.
— Какую партию она будет исполнять? — вдруг резко спросила Хелен, догадавшись наконец-то, почему Рис не дает отставку своей любовнице.
Рис с виноватым видом посмотрел на жену.
— Главную.
— Значит, эта девица нужна тебе для того, чтобы воспроизводить различные партии из твоей оперы?
— Да…
— И для других целей тоже… — промолвила она, и ее голос невольно дрогнул.
В глазах Риса снова вспыхнул веселый огонек.
— Но ты же не собираешься каждую ночь развлекаться со мной в постели, Хелен? — насмешливо спросил он.
— Конечно же, нет!
Вся эта ситуация была полным безумием, но Хелен не могла ждать девять месяцев. Она и без того долго медлила и колебалась, прежде чем приступить к решительным действиям. Во всей этой абсурдной ситуации Хелен льстило то, что Рис просил ее о помощи. Она поняла, что мужу нравилась ее музыка. Наверное, он считал ее одаренной.
— Хорошо, — наконец сказала она, — я буду жить в твоем доме в течение месяца. Но только не ставь мне никаких условий!
— Правда?! — радостно воскликнул Рис.
Только сейчас он понял, как сильно хотел, чтобы Хелен согласилась вернуться к нему.
— Условия буду ставить я, — продолжала Хелен. — Ты не переступишь порог спальни этой женщины до тех пор, пока я буду жить в твоем доме, иначе я уйду, Рис. Надеюсь, ты все понял? Я не хочу, чтобы ты прыгал из одной постели в другую. Пусть эта женщина остается и поет тебе, но не более того.
Рис посмотрел на нее с таким видом, что у Хелен упало сердце. Ей вдруг показалось, что он сейчас же откажется от ее предложения. Комок уже подкатывал к горлу, но Рис как-то неожиданно легко согласился на условия жены.
— Хорошо, — сказал он, — не вижу в этом никаких проблем.
— И никто не должен знать о том, что я вернулась к тебе, — добавила Хелен. — Своей прислуге я скажу, что уехала за город. Надеюсь, леди и джентльмены из высшего общества не наносят тебе визиты?
— Никто из них никогда не заглядывает ко мне. Но ты вынуждена будешь превратиться в настоящую отшельницу, Хелен. И потом, мои слуги могут проговориться…
— У тебя все еще служит Лик? Рис кивнул.
— Лик никогда не болтает лишнего, — подумав, сказала Хелен. — Уволь тех, кто, по твоему мнению, не умеет держать язык за зубами.
Рис пожал плечами.
— У меня сейчас в доме мало слуг, — сказал он. — Роузи, племянница Лика, пара лакеев и повариха.
— Не понимаю, как ты можешь жить в таком свинарнике, — ужаснулась Хелен.
— Я сообщу Лику, что ты переедешь ко мне сегодня вечером, — сказал Рис, стараясь скрыть свое торжество.
— Нет, я перееду через пару дней. А что ты скажешь своей певичке?
— То же самое, что и тебе. — Открыв дверь, Рис приказал дворецкому подать его пальто и вдруг сказал жене: — Кстати, ее зовут Лина Маккенна.
— И как же мисс Маккенна отнеслась к твоему плану? — поинтересовалась Хелен, ошеломленная тем, что с полным спокойствием задает подобные вопросы.
Рис пожал плечами.
— Да она говорила что-то о том, что вы теперь будете вместе рассматривать журналы мод, — ответил он и вышел из комнаты.
Оцепенев, Хелен молча посмотрела ему вслед.
Глава 16
О ТОМ, ЧТО СВОЙСТВЕННО ЖЕНСКОМУ ПОЛУ
— Чем бы ты хотела заняться сегодня утром? — спросил Том Мэгги после завтрака, когда они уже встали из-за стола.